Сергей Майдуков - Гонка с преследованием

– Есть, – сказал он.

– Излагай.

Излагать про измену супруги не хотелось.

– У моряков издревле поверье было, что баб в плавание не брать, – заговорил Коротаев, трогая языком ссадины на руке. – Потому что несчастья приносят. Короче, от них одни неприятности.

– Ты плыть собрался или ехать? – спросил Мошков и, не дождавшись ответа, продолжил: – Если хочешь, могу доплатить тебе за твои мучения. Скажем, по полтиннику за день. Идет?

Деньги Коротаеву не помешали бы. Они никогда не были лишними. Он любил их, как любил жизнь, потому что жизнь ему нравилась только красивая , а красиво жить без денег не получалось. Женщины, выпивка, приобретения – все это были, в понимании Коротаева, необходимые составляющие красивой жизни. И он без колебания принял предложение напарника.

– Не откажусь. Сам знаешь, какая морока с этими бабами. То им не так, это не этак…

– Твои претензии мы рассмотрели, – холодно произнес Мошков. – Теперь давай перейдем к моим.

– У тебя есть претензии? – изумился Коротаев. – Ко мне?

Как и многие люди, он полагал, что не причиняет окружающим неудобств. В отличие от них самих.

– К тебе, Женя, к тебе, – подтвердил Мошков. – Материшься много и женщин бабами называешь. Мне что, мне ничего, у меня уши в трубочку не свернутся. А вот Варя – другое дело. Станешь при ней язык распускать, я тебя на те же пятьдесят баксов штрафовать буду. Еще должен останешься.

– Ну ты даешь! – восхитился Коротаев, которому редко приходилось сталкиваться с наглостью, равной его собственной. – А если я не соглашусь?

– Тогда и я обещание заберу обратно, – спокойно предупредил Мошков. – А за сквернословие буду особо наказывать. Без штрафных санкций.

– Это как же?

Ноздри Коротаева опасно раздулись, но остались незамеченными напарником. Он пожал плечами и ответил:

– Есть способы.

Они помолчали. Коротаев думал, как бы достойно ответить Мошкову, но нужные слова на ум не приходили. Вчера Коротаеву подраться хотелось, а сегодня нет. Не с новым напарником. Умел тот себя поставить, в этом ему не откажешь.

– Если думаешь, что я испугался… – начал было Коротаев.

Мошков его перебил:

– Я ничего не думаю. Сказал и забыл. Даже не вспомню, если повода не дашь.

«А ведь не дам, – понял Коротаев. – Придержу язык. И не потому, что страшно. Тут что-то другое».

– Вот и подруга твоя прибыла, – объявил он, довольный тем, что удалось сменить тему.

И действительно, из такси выбралась Варя в джинсах и туфлях на низких каблуках. Таксист с трудом вытащил из багажника объемистую спортивную сумку. Кроме нее у Вари имелся чемодан. Мошков поспешил ей на помощь.

«Что у нее в сумаре? – размышлял Коротаев, оставшийся возле чистого, заправленного горючим „вольво“. – Наверняка не дорожный багаж. Эта Варя – непростая штучка. Гадом буду, везет что-то контрабандой. Вот почему ей на грузовике прокатиться захотелось. Груз небось слишком ценный, чтобы без присмотра бросать. Поглядим, поглядим…»

Поднявшись с места, Коротаев поздоровался и, избегая смотреть на сумку, сказал, что отлучится на несколько минут. Вместо этого он обогнул «вольво», постоял немного за колесом и присел. На земле виднелись только ноги напарника: это означало, что Варю он успел подсадить в фургон. Затем, отправив туда же таинственную сумку, Мошков исчез из виду.

Ступая бесшумно и быстро, Коротаев обогнул фуру и осторожно заглянул внутрь. Стоя к нему спиной, Мошков и его подруга запихивали сумку в один из контейнеров с разобранными хрустальными люстрами. Коротаев прогулялся к административному корпусу и нашел там бригадира Сысоева, отвечавшего за погрузку.

– Слушай, – сказал он, – давай еще разок ящики пересчитаем на всякий случай.

– Тебе надо, ты и считай, – отрезал Сысоев, глаза которого были покрасневшими после бессонной ночи. – Накладная у вас.

– Добрэ, – произнес Коротаев на украинский манер и пошел обратно.

Мошков и Варя о чем-то говорили.

– Тут такие дела, Володя, – сказал Коротаев, – Сысоев попросил ящики сверить с накладной. Я мигом.

– Давай, – рассеянно кивнул Мошков, увлеченный разговором.

Взяв для вида накладную, Коротаев полез в темный фургон. Выбрался он оттуда молчаливым и задумчивым.

Непривычное для Жени Коротаева состояние. Но, черт подери, в чем-то даже приятное!

Дорога втягивалась под белую морду «вольво», как бесконечная лента, наматывающаяся на колеса. Коротаев сидел за баранкой, машинально прислушиваясь к разговору спутников. Задача усложнялась тем, что Мошков предусмотрительно включил радио. Болтовня каких-то комиков и шум мотора заглушали беседу. До ушей Коротаева долетали лишь обрывки фраз. Составив из них общую картину, он получил примерно следующее: Мошков пытался выяснить, чем встревожена Варя, а она убеждала его, что все в порядке, просто волнуется за сына. Иногда она пыталась хохотать, но смех этот звучал неискренне.