Леонид Словин - На восьмом пути=Мой позывной — «Двести первый»

— Вы были знакомы?

— Первый раз видел! Он только прилетел, а мне, наоборот, дают подписки, чтоб вылетал…

— Как вы узнали, что при нем деньги?

Немец развел руками:

— От него! Он сам ко мне подошел: «Вы москвич?» Говорю: «Да». Ему нужно было остановиться на несколько дней. В гостиницу он не хотел.

— А насчет карт?

— Он сказал, что был бы не против перекинуться в картишки по-крупному.

— Что он еще говорил о себе?

— Бухгалтер Запсибзолота. Вы тоже слышали… «Должен сделать в Москве кое-какие покупки…»

— А вы?

— «Могу, — я сказал, — порекомендовать одной особе. Но у меня был аналогичный случай… Прежде хотел бы убедиться в кредитоспособности…» Пименов подумал, потом, поманил меня, — Немец показал загнутый крючком палец. — Отогнул обшлаг куртки: «Взгляните…» Смотрю: пачка денег в банковской упаковке. «Впечатляют?» — «Вопросов, — говорю, — не имею».

— Ваши попутчики по электропоезду знали об этом?

Немец поднял голову:

— Вы можете гарантировать, что со мной ничего не случится, если я расскажу правду?

— Что вы имеете в виду?

— Что я не окажусь там, где Бухгалтер?

— Несомненно.

— Игроков этих я уже потом встретил. В зале выдачи багажа. Долговязого я и до этого видел. Он раньше ездил в Шереметьево, теперь на аэропорт Домодедово переключился. Мигнул ему: «Спуститесь в туалет. Есть „жених“. Ну, и завертелось… При первой сдаче Музыкант сунул ему шестерку, короля и десятку. Мне — пятнадцать очков, Долговязому вроде как не везло… Проигрывал. — Немец почти слово в слово повторил то, что Денисов уже знал.

— Бухгалтер не отказывался от игры?

— Нет. Перемигнулись с ним: играем вместе…

— Выходит, вы играли и с тем, и с другими?

— Выходит.

— А все-таки?

— Там было бы видно.

— Как вы сидели в вагоне?

— Как и при вас: Мордастый с Музыкантом лицом к голове поезда. Напротив, у окна, Бухгалтер. Я — рядом… — Немец вздохнул.

— Вы видели милиционера, который садился в поезд на Москве-Товарной? — спросил Денисов.

— Я — нет.

— Может, Бухгалтер видел?

— Не думаю: он и не смотрел в окно, бедняга. — Немец развил мысль: — На Москве-Товарной хотел от них убежать. Схватил с кона выигрыш. Не рассчитал, что Музыкант пасет его в тамбуре… — Он снова навязывал Денисову свою игру — упрощал и наивничал, будто не было у него позади в довольно пестрой биографии ни тунеядства, ни высылки, ни привлечения к уголовной ответственности за особо опасное преступление — соучастие в убийстве.

— Бухгалтер знал, что играет против шулеров? — спросил Денисов.

— Нет. Я не говорил. — Он, видимо, сказал правду, потому что ему лично это признание ничем не грозило. — И жулики вели себя тонко.

— Вы показывали Бухгалтеру свои карты? — Ответ не совсем устроил Денисова. — Я хочу спросить: знал ли он, сколько у вас очков при каждой сдаче?

— Знал. Я показывал ему карты.

— И при последней сдаче тоже?

— Тоже.

— Хотите что-нибудь добавить? — Денисов взглянул на часы.

Немец не мог понять, что интересует Денисова, казался растерянным. Несколько секунд он сидел молча, уткнув подбородок в ладони. Денисова поразила его непоказная тревожная сосредоточенность, устремленные в одну точку впереди себя глаза. Казалось, от этого ответа зависела его жизнь.

Наконец он выдохнул:

— Пока нет.

— Будьте осторожны… — предупредил Денисова и ехавшего вместе с ним младшего инспектора Сабодаш. — Возьмите на всякий случай наручники.

— Обязательно.

Денисов сунул наручники в карман, соединенные цепочкой две металлические скобы глухо лязгнули.

— Если что — сразу давайте знать.

— Все будет в порядке.

Ехали долго, минуя массивы новых застроек. Пересекли сохранившуюся в черте города предназначенную к сносу деревушку, Долговязый показывал дорогу. За огромным незастроенным пространством снова показались дома, трубы.

— В том доме… — Долговязый показал рукой в направлении автобусной остановки.

Остановка называлась невыразительно — „Продмаг“. Район был незнакомый. Рядом с остановкой белела палатка, длинная стойка с разбитой пивной кружкой в углу.

Альтист жил в четырнадцатиэтажной башне, на восьмом этаже. Звонить им не пришлось — услышав лифт, он сам вышел на площадку — растерянный, в мешковатых брюках и майке. Увидев Долговязого в сопровождении Денисова и младшего инспектора, он на время потерял дар речи.

— Пройдемте на кухню, — Долговязый первым вошел в квартиру. — Сюда.