Артур Строгов - Правозащитник

— Угадай, кто его подписал! — воскликнул Белосельский.

Сафронов засмеялся.

— Блеск золота по-прежнему ослепляет глаза. Но, как сказано в пословице: «кто предупрежден, тот вооружен». Я Вам нужен еще сегодня? У меня на линии министр обороны.

— Нет, но будь на связи.

Сафронов отключился.

— Итак, — сказала Самина, — план всем ясен?

Почти все присутствующие наклонили головы в знак согласия. Белосельский отпустил «совет» за исключением Самины. Виталий, бросив неприязненный взгляд на черноволосую «амазонку», вышел вместе с остальными.

— По-моему, ты окончательно с ним поссорилась, — заметил Белосельский, — мы вроде же договаривались, что ты будешь «нежнее».

— Он хотел, чтобы я передала его сыну все наши коды доступа.

— Это я знаю, но дело не только в этом. С Виталием я уже много лет… Он был со мной тогда, когда тебя еще не было. Это не упрек, просто факт. В прошлом он был очень предан.

— Но у его сына неумеренные амбиции, к тому же он способен на предательство… Впрочем, ты знаешь лучше меня.

— К сожалению, да, — печально произнес Белосельский, — мне хватает других проблем… вернемся к нашему плану… Я хотел тебя спросить: ты усилила охрану Ивы? Я все равно опасаюсь…

— Да, как ты просил, я выделила Дарью и Ольгу. Причем их никто не заподозрит. Они с виду походят на студенток.

— Спасибо…

— Ты как всегда в первую очередь думаешь о других…

— В этот раз будет немного сложнее, потому что они хотят уничтожить меня во что бы то ни стало… Из-за меня они готовы взорвать хоть полгорода… Если бы я не был уверен, что я нужен некоторым здесь на земле…

— Не желаю это слышать… Почему ты не хочешь изменить маршрут?

— Это бессмысленно. К тому же мне кажется, что они пошлют своего человека на фуршет у мэра, где и я буду вечером…

— Откуда ты знаешь?

Белосельский улыбнулся и продолжал:

— И он будет не вооружен. Они выберут высокого детину…

— Мы и не таких видывали… К тому же ты с ним легко справишься. Ведь ты непобедим.

— Ладно, а Лиза? — спросил Белосельский, меняя тему разговора. — Я еще не знаю, как она будет реагировать.

— Лучше всего ей не посещать сегодня фонд. Лекции тоже желательно пропустить.

— Я тоже так думаю.

— Но если я скажу ей об этом сама, она обидится. Она считает себя самостоятельной, и в этом она права.

Белосельский слегка задумался и расстегнул воротничок шелковой рубашки.

— Я скажу ей сам, — ответил он, — Лиза слишком сентиментальная девушка. Она все принимает близко к сердцу.

— Я думаю, что она достаточно взрослая, чтобы понимать некоторые вещи. Особенно когда речь идет о жизни, вернее, о серьезном риске.

— Мне нужно проведать Иву…

Белосельский спустился по внутренней галерее на второй этаж, миновал крытый стеклянный переход, украшенный картинами и гобеленами, и тихо постучался в комнату своей приемной дочери. «Я все время забываю, что Ива совсем взрослая… Забыла ли она то, что должна была забыть… те эпизоды детства, которые должна была навек похоронить в своей памяти, ужасы войны, разрушенные дома, заброшенные дворы», — подумал Белосельский.

Ива была занята разговором по телефону с подругой, поэтому не сразу услышала стук.

— Ну что еще, дядя? — Ива скорчила гримасу. — Ты же должен быть с Лизой в фонде… она что, тебя бросила? Ей уже все надоело?

— Ива, послушай, — серьезным тоном произнес Белосельский, — сейчас не время для шуток или упреков.

Он присел на оттоманку, затканную лимонным шелком.

Ива недовольно отбросила свой телефон, украшенный стразами, и почти яростно отодвинула от себя бархатную подушку в форме сердца.

— Ты мне не даешь пообщаться с подругой. Вечером меня не будет дома.

— Я тебя хочу попросить об одной вещи… ты же знаешь, я тебя давно не просил ни о чем…

Ива слегка нахмурила свои темные брови, но вид ее был по-прежнему снисходительно насмешливым.

Он подошел к ней и попытался взять за руку, но девушка отпрянула от него в каком-то подозрительном изумлении.

— Что это за нежности, дядя? Что с тобой? Тебя бросила Лиза?

— Ива, пожалуйста, раз в жизни, хотя бы на минуту стань серьезной, прошу тебя!

В его голосе звучала неподдельная тревога. Чело Ивы пересекла легкая морщинка, она отбросила от себя подушку и резко вскричала:

— Что на этот раз? Говори быстрее.

— Я тебя хотел попросить сегодня не покидать дом. Только на один вечер. У меня на это есть веские причины. Поверь мне, что так надо поступить. Один одинокий вечер практически ничего не значит для тебя.