Полина Дашкова - Горлов тупик [litres]

– Ты про пулемет не рассказывал.

– Не хотел вспоминать. Мерзкое чувство осталось. Октябрь сорок первого, отступление, бегство, хаос и безнадега. Они прорвали фронт, а мы застряли, взрывом рельсы разворотило, у нас полные вагоны раненых. Бой прямо тут, на товарной станции, надо новых подбирать. Сестрички не справляются, мы вместе с ними ползаем под огнем. Вижу, пулеметчика задело. Стал оказывать первую помощь, а немец прет и прет. Пришлось взяться за пулемет. Сколько их уложил, не знаю, не считал. Потом, как бой закончился, меня вывернуло наизнанку, хорошо, успел в лесок отбежать, а то перед сестричками стыдно.

Надя захлопнула духовку.

– После этого мы с тобой будем реагировать на трамвайных придурков, на урода Любого?

Он долго хмуро молчал, наконец произнес:

– До сих пор простить себе не могу, вот если бы в августе пятьдесят седьмого мы с мамой отпустили бы тебя на свидание к твоему англичанину…

– Ой, ладно! – Надя махнула рукой. – Ты-то в чем виноват? Вы дико перепугались, у мамы случился сердечный приступ. Какое свидание? Ну, встретились бы еще два-три раза, он бы все равно улетел.

– Хотя бы попрощалась с ним по-человечески, он бы потом прилетел. Может, жили бы сейчас с Леночкой в Англии.

– Пап, он замуж меня не звал.

– Просто не успел!

– Что теперь гадать – успел, не успел? Ну, допустим, позвал бы. Фиг бы меня отсюда выпустили. Ладно, даже и выпустили бы. Как ты это себе представляешь? Мы там, а вы с мамой здесь?

– Да, пустой разговор, глупые стариковские мечты. – Семен Ефимович кашлянул и добавил чуть слышно: – В Англии тебя бы уж точно никто никогда «жидовской сукой» не обозвал.

– Ну, обозвали бы «русской сукой», придурков везде хватает, принципиальной разницы не вижу, – Надя усмехнулась, – и вообще, все эти «если бы» не имеют никакого значения. Важно то, что произошло в реальности. Две летние недели с Безилом были мне тогда необходимы как воздух. Влюбилась по уши, почувствовала себя по-настоящему живой. Забеременела, хотя после тюремного кровотечения твои коллеги, медицинские светила, мне на такое счастье шансов не давали.

– Да пошли они, коллеги-светила с их прогнозами! Вот у мамы была интуиция! Помнишь, как она тебя разбудила и выгнала гулять рано утром, в день открытия фестиваля? Я тогда ушам своим не поверил. Она боялась толпы, тряслась за тебя и вдруг буквально взашей из дома вытолкнула. А накануне всю ночь не спала, новое платье тебе дошивала.

– Мг-м, крепдешиновое, с юбкой «полусолнце». И еще новые белые туфли-лодочки заставила надеть. Они терли нестерпимо.

– Да, а потом в Михеево стройматериалы завезли, я хотел один поехать, но она отправилась со мной, оставила тебя одну.

– Между прочим, именно ангел Клава стукнула вам, что я ночами приводила Безила, – ехидно заметила Надя, – интересно, как распознала в нем иностранца? Он вообще рта не раскрывал.

– Клава не говорила, что иностранец, сказала: на артиста похож, из кино «Мост Ватерлоо», только без усиков.

– Ох, вы тогда ко мне пристали со своими расспросами! Ну что мне стоило соврать, будто это был Роберт Тейлор собственной персоной?

Зазвонил телефон. Семен Ефимович дернулся, Надя его опередила, выскочила из кухни, закрыла дверь, схватила трубку, хотела сразу бросить и вдруг услышала:

– Мам?

– Леночка, маленькая моя, что случилось?

– Ничего, все в порядке, просто соскучилась. Улетишь в свою Африку, долго тебя не увижу.

– Никита спит?

– Перепутал день с ночью, вот, сидит тут рядышком, в санках, улыбается. Верхние зубы вылезли, сразу два, представляешь?

– Ну, слава богу, наконец-то! Давно гуляете? Не замерзли?

– Только что вышли, сейчас не холодно. А дедовский комбез вообще мечта! Легкий, теплющий. Я просто дико устала, вспомнила, ты рассказывала, как гуляла со мной ночами по роще в Михееве, решала: вдруг на свежем воздухе уснет? Все равно терять нечего.

– Что, совсем не спит?

– Днем вырубается иногда, ночью ползает по всей квартире…

– Ползает?!

– Ну, да, пополз, уже не на пузе, не задом наперед, а по-настоящему, на четвереньках, ловко, быстро, как торпеда. Наверное, поэтому такой возбужденный. Мам, ты не знаешь, где кинокамера? Хотела поснимать и не нашла.

– В шкафу, на верхней полке.

– Смотрела. Нет.

– Может, Антон взял?

– Он бы предупредил. Мам, как думаешь, если я санки внизу, под лестницей, оставлю, их не сопрут? А то лифт выключили, вниз ничего, а наверх с Никитой и санками тяжеловато.

– Пешком? На двенадцатый этаж? – Надя помотала головой. – Погуляйте минут сорок, замерзнете – ждите в подъезде. Я быстро, сейчас дороги пустые.