Александр Андрюхин - Соло для скрипки с Маргаритой

— Антон, прекратите! Закричу!

— Кстати, — шепнул он ей на ухо. — Тех орлов, которые похитили меня, уже поймали. Меня сегодня хотели везти на опознание, а привезли зачем-то сюда. Причем из отдела по борьбе с организованной преступностью меня передали прокуратуре. Ты что-нибудь понимаешь?

Маргарита уже ничего не понимала, поскольку его губы касались ее уха и он умудрялся еще покусывать мочку, а рука уже обвила ее талию и медленно, но верно ползла к груди. Вторая рука легла на ее колени.

«Ну все, кажется, я погибла, — вяло мелькнуло в голове. — Сил сопротивляться — никаких. Да и желания сопротивляться нет».

Раздались аплодисменты. На сцену вышел Олег Кирсанов. Он с улыбкой поклонился зрителям и поднял скрипку. К этому времени Маргарита молила только об одном: лишь бы не прибавили свет.

И вдруг с первых звуков скрипки Антон вздрогнул и, не выпуская из рук любимую женщину, уставился на сцену. Маргарита понемножку пришла в себя. Оторвала от своего тела его руки и положила их ему на колени. Немного отдышавшись, она стала вникать в то, что играл нью-йоркский лауреат. Играл он ту же сонату, что когда-то ее спутник в метро.

И вдруг она вспомнила, где до этого видела лауреата: на Никольской. Человек, который во все глаза смотрел на больного Баскакова, и был Кирсанов. Маргарита искоса поглядывала на Антона и изумлялась тому, как он слушал музыку. Музыкант реагировал на каждую ноту, вздрагивал, покачивался, закрывал глаза и покрывался потом. Механически он стирал пот платком, который исчезал неизвестно куда, и все начиналось сначала. Скрипач уже не замечал ни зал, ни Маргариту, он парил в заоблачных высотах. «Вот это настоящий музыкант, — восхищалась она. — Вот это я понимаю: человек слушает музыку…»

Она прижалась к его руке, но он не заметил.

— Ты играл в метро лучше, — прошептала она, но Антон не услышал.

Он снова приложил платок к пылающему лбу и сделался пунцовым.

— Когда ты успел выучить эту вещь? — спросила Маргарита, нежно коснувшись его руки.

И вдруг ее пронзило: а действительно, когда? Вещь совершенно новая. Написана Кирсановым только что. Возможно, ее уже передавали по телевизору или по радио, но где бомж с Казанского вокзала мог услышать радио или спокойно посмотреть телевизор?

Маргарита снова взглянула на Антона и подумала, что если даже эту сложную сонату он и мог каким-то чудом услышать, то нужно время, чтобы ее разучить. Причем разучить, судя по всему, на слух, а не по нотам.

Она перестала смотреть на сцену — только на Антона. Он по-прежнему был напряжен, глаза его наполнились болью. Музыкант хмурился, морщился и шептал:

— С диезом надо играть, с диезом…

Когда мелодия внезапно оборвалась, зал взорвался аплодисментами. Антон был в трансе. Включили свет, зрители поднялись и аплодировали стоя. А Антон все сидел и смотрел в пустоту.

Наконец он вскочил с места и, выбежав из ложи, помчался вниз по лестнице, за кулисы. Маргарита встревоженно побежала следом. Она заметила, что за ними торопливо двинулись еще двое: следователь Дрянцов и высокий незнакомец в штатском. Они забежали за кулисы и помчались по длинному коридору в направлении гримуборной Кирсанова. У его дверей уже стояла праздничная толпа с цветами и суетились телевизионные журналисты. Уборная тоже была полна народу. В центре стоял блистательный и сияющий Олег Кирсанов.

Баскаков влетел в гримерку подобно вихрю, грубо растолкав стоящих у дверей. За ним вбежала Маргарита, а за ней следователи, которые, впрочем, тут же смешались с толпой.

— Ты запорол сонату, Кирсанов! — прохрипел вне себя от негодования Баскаков.

И в гримерной установилась гробовая тишина. Все замерли, только тележурналисты подмигнули своим операторам, и те подняли камеры.

Кирсанов побледнел и сделал шаг назад. Баскаков схватил со столика скрипку и воскликнул:

— Третья часть вся играется с диезом, вот как!

И он заиграл. Он играл так мощно и так ярко, с таким вдохновением, что у всех присутствующих в гримерке от изумления вытянулись лица. Когда Антон закончил, минуты две стояла тишина, потом прокатился недоуменный гул и раздались недружные аплодисменты. Кирсанов медленно опустился на банкетку и закрыл лицо руками.

— Прости, Антон! Это все она. Видит бог, я не хотел.

В ту же секунду подал голос следователь Дрянцов. Он поднял над головами удостоверение и вытурил всех в коридор, оставив только Антона и Маргариту.

— Кто она? — спросил Дрянцов, подсаживаясь к Кирсанову.