Юлия Михалева - Невидимые

Потом они, наконец, исчезли. Алекс вытянулся на креслах, посмотрел вверх — в далекий темный потолок, что качался, и задремал.

— Алекс?

Надька? На днях он снова ее ударил — опять лезла с глупым нытьем. И что же она такое просила? Начисто вылетело из головы.

Распустила нюни и убежала — но теперь, видимо, передумала.

Алекс ухватил ее, рассчитывая, что за мягкость. Однако нащупал твердый корсет, под которым ровным счетом ничего не угадывалось.

— Ой… — она сперва отшатнулась, но потом замерла.

Алекс открыл глаза. Надоедливая сестра Тощего — некрасивая, серая, та, что все смотрела, как кошка.

Как же ее звали? Тощий точно как-то к ней обращался.

— Ну, что?

Алекс встал с сиденья. Видно, прошло много часов — уже стало куда лучше, чем утром.

Девка стояла напротив. От нее ничем не пахло… Скучно. И от Маруськи, и от Надьки — как и от всех шалав — всегда разило приторными духами.

— Что ты делаешь! Не надо! Пусти!

Унылая, привычная игра.

Ну, она могла бы и убежать, если бы так уж хотела. Он бы точно не стал ее догонять.

Но не стала.

Этот день был поганым с самого утра. Ровно с момента, как Алекс, пьяный до того, что на ногах не держался, ввалился в театр.

И чего же только не пришлось сделать.

Сначала Макар бегал на улицу за едой. Буфет за выходные опустел. Но тут оказалось, что пироги уже не нужны, а хочется водки. Пошел за ней… Потом за вином.

Дальше Макар читал со сцены стихи, что учил в реальном да не позабыл. Но Алекса — хотя это была именно его затея — они разозлили так, что он с полчаса крыл Макара, на чем только свет стоит.

Пришлось спеть. Да что там — разве что не сплясать вприсядку.

Алекс давно выпил больше, чем полагалось для добродушного настроения. И теперь он просто бесился, швырял — признаться, метко — всем, что под руку попадало.

И все никак не мог угомониться и уснуть, наконец.

Увы, по понедельникам актеры не появлялись: надеяться на то, что он займется ими, не приходилось.

Когда Макар вернулся после очередного поручения, Алекс, покачиваясь, стоял в конце зала и целился. Прищурил левый глаз. Раз, раз… Две лампы над сценой осыпались дождем осколков. Осталась только одна.

Макар прежде не видел, как кто-то стреляет. Здорово! Вот где настоящий спектакль. Даже более впечатляюще, чем с замками — несмотря на то, что стрелок пьян в стельку.

— Ну, куда стрелять?

— В середину.

— Тьфу… Слишком просто.

Раз… В кресле в первом ряду появилась дыра.

— Вот это да!

— Хм… Умение не пропьешь.

Алекс ухмыльнулся — очевидно, весьма довольный собой.

Резко обернувшись, он приставил ствол ко лбу Макара.

Говорят, что ко всему можно привыкнуть… Наверное. Со временем. Когда-нибудь.

— То же самое будет тут.

— Так и получится? Просто дырка? — Макар поежился, уставившись в пол.

— Ну… Впереди. Сзади — нет.

Он покачнулся — Макар усадил его в кресло и сделал шаг назад.

Алекс тут жеухватил его за рукав.

— Куда?

— Пройдусь чуток? А?

Алекс закрыл глаза.

Осторожно высвободившись, Макар, крадучись, выбрался из театра — и пошел по улицам без цели.

Добрел до берега, сел у воды. А потом и прилег. Уткнулся головой в свой картуз, расплющив его в блин.

Снилась жена, Катюша. Дочь рабочих из соседнего барака. Они долго встречались за сараями — она успела пару раз сбегать к лекарке — прежде, чем ее отец узнал и потребовал жениться. Макар и не возражал.

Веселая да хлопотливая молодая отлично ладила с матерью и сестрой — но увы, прожили недолго. Всегочерез несколько месяцев, рожая Петьку, Катя умерла.

Впервые взяв на руки красное сморщенное существо, Макар очень жалел, что не имел выбора. Лучше бы уж уцелела его мать.

Но потом подумал, что и сына иметь неплохо.

Проснулся, когда уже вечерело, совершенно спокойным. Побрел домой.

Открыл скрипучую дверь театра.

Нет, это уже слишком.

Дашка завизжала и неловко бросилась наутек. Макар догнал ее возле сцены и отвесил звучную оплеуху.

— Шлюха!

Она схватилась за щеку, глядя с ужасом.

Алекс расхохотался.

Макар прежде ни разу пальцем ее не тронул. Ни одну женщину.

Странное ощущение — будто собственная ладонь горела. Странное… и приятное.

Не удержавшись, он снова ударил сестру. Повторил и в третий раз.

— Как ты могла, дрянь?

Схватив Дашку за локоть, Макар потащил ее в коридор — и в гримерку.

— Макарушка, ты все не так понял! — сестра заливалась слезами.

— Да ну? Я сам там был, потаскуха! А он ведь даже имя твое не помнит!