Юлия Михалева - Невидимые

Но они, понятное дело, никуда не ушли. Еще бы: мало того, что они жили в театре бесплатно и питались задарма из буфета, так еще и Алекс временами деньжат Макару подкидывал. А он сам на днях их и в игре приумножил. Прав был Колесо: новичку везло.

В общем, если не забивать голову ненужными сомнениями — да и те после утреннего разговора с Алексом порядком ослабли — то жизнь у семьи наладилась. Могли бы и спасибо сказать. Но они все ворчали. И, честно признаться, на душе от слов матери становилось неуютно и беспокойно. Хотя она столько раз Макара проклинала — давно пора бы привыкнуть.

Алексу, понятное дело, о таких огорчениях и заикаться не стоило — только если бы захотелось шибко развеселить. Но поделиться тянуло, и Макар как-то посетовал на домашних Колесу. Тот утешил: бабам никогда не угодишь, что только для них не делай. Мол, и так, и так плохо выйдет. Он вообще серьезно отнесся, предложил из театра в Старый город перебраться:

— Не лучшее у вас там для дитенка место.

Макар, конечно, поблагодарил за заботу. Верно Колесо заметил, да и в целом ему виднее: семья у него хорошая, жена добрая да покладистая. Кажется, они с Аленкой даже не дрались.

Может, и Макаровы бы вдали от театра успокоились бы.

Да только как их убедить переехать? Мать в детстве рассказами об овраге их с сестрой на ночь пугала. Да и сейчас при одном упоминании крестилась. Для нее Старый город — будто ад.

Разве что насильно покидать их в телегу… Алекс, конечно, так бы и сделал. Но у Макара на такое рука не поднимется. Нет, даже думать об этом нет смысла. До чего странные мысли приходят в хмельную голову!

Да и вдруг бы Алекс обиделся, если бы они ушли? Подумал, что Макар не ценит гостеприимство…

Заходя в гостиницу, Макар споткнулся.

— Ну, отец, наделали вы тут у себя порогов, — развязно возмутился он.

Ферапонт сокрушенно покачал голой головой.

— Я к себе.

— Иди уже. Тебя ждут.

Поднимаясь, Макар вцепился в перила. Ступеньки разбегались, точно живые. Приходилось, отдуваясь, ловить каждую.

— Да что тут за лестницы!

На втором этаже он все-таки растянулся. Встал, ругаясь, побрел выше.

Не найдя ключа, принялся ломиться в дверь.

— Откройте! Это я!

Отворилась соседняя.

— Что ты орешь на весь дом, мерзавец?

Макар ввалился в пятнадцатый номер и бахнулся на кровать.

— Да ты пьян в стельку. Два часа за полдень — а уже готов.

— И ничего такого.

— Ну да. Оттого ты на лестнице такой крик и поднял.

— Так неловко по ней ходить, — рассмеялся Макар, вспомнив чудную избу Колеса. Там-то еще пуще шею сломать можно.

— Ладно, Свист, черт с тобой. Я просил тебя разузнать, что там про Митрофановых слышно?

Верно, но Макар о том позабыл.

— Как я вам с ней помог-то, а? Все разузнал, как вы и велели, — нужно бы соврать, но ничего в голову не приходило.

— Да, ты оказался полезен, чего там. Уже в понедельник суд и на каторгу поедет. Бессрочно.

Бессрочная каторга? Вот дела.

— Но мы тут еще кое-кого нашли. Вот и спрашиваю тебя. С кем они знакомства водили? Кто к ним заглядывал? А, может, они на могилу к кому часто ходили?

То привидения, то вот это. Червинский до странности суеверный — поди, больше, чем мать.

— Так да… Ходили. Муж у Матрехи давно помер.

— Очень хорошо. Ты когда-нибудь встречал урода, который крадет трупы с кладбища? Что-нибудь о нем слышал?

— Как это? Он их что — прямо из могил выкапывает? А на кой они ему сдались?

— Неважно. Значит, про такое в овраге молчат.

Вдруг Макара разобрало бесстрашное веселье.

— Да, там о другом больше болтают. Уж который день — а все не угомонятся.

— И о чем?

— Говорят, будто легавые продали украденное и себе в карман положили, — мерзко засмеялся Макар.

— Что ты городишь?

— Да, это только и обсуждают. Мол, надо скинуться всем, раз вам уж так бедно живется.

— Макарка, ты решил шутки со мной шутить? — сыщик поднялся и сделал шаг. Может, и намеревался потрепать, а может, и почудилось.

Несмотря на хмель, Макар довольно ловко перекатился по кровати и встал на ноги. Длинный — едва не уперся в потолок бритой макушкой, весь покрытый следами бесславных схваток.

— Э, не-не… Что такое? Вы сами спросили — я и ответил.

Червинский замешкался и… отступил.

— Всякий бред треплют. Да и что с них, гаденышей, взять? Всех бы перевешать — да виселиц не хватит.

Макар кивнул, щурясь от света. Губы кривились в пьяной ухмылке.

Бирюлев писал новую статью о невидимых. Начал с самого утра, как проснулся, не дожидаясь понедельника.