Михаил Шторм: Во власти Бермудского треугольника

Так считал Быков до того, как погиб на берегу безымянной африканской речушки. Беспамятство не поглотило его навечно. Через некоторое время после смерти он обнаружил, что к нему вернулась способность не только слышать, но и мыслить связно. Он отстраненно удивился тому, что, оказывается, тибетские монахи были абсолютно правы, когда описывали жужжание и гул, сопровождающие переселение души в царство мертвых. Быков действительно слышал нечто подобное — очень громкий, непрекращающийся гул, звучащий то ли внутри черепной коробки, то ли вокруг.

«Все-таки вокруг, — решил Быков после некоторого раздумья. — Головы ведь у меня нет. Не только потому что ее отгрызли. Меня самого нет, я не существую, а значит и голова не существует тоже. Хотя… Как же я тогда думаю, интересно знать? Чем?»

Мысль настолько потрясла Быкова, что он машинально открыл глаза, убедившись, что и зрение тоже сохранилось. Потусторонний мир не выглядел таким уж непривычным или пугающим. Быков находился в каком-то замкнутом пространстве, вибрирующем вместе с ним. Из ниоткуда появился неразличимый в ярком дневном свете человеческий силуэт.

— Очнулся, — провозгласил он, встретившись взглядом с Быковым.

Это было преждевременное заявление. Но, потеряв сознание, Быков очнулся снова, и на этот раз полностью. Ему стало ясно, что он находится внутри небольшого вертолета, уложенный на пол в узком проходе. Теперь сверху на него смотрели уже двое: мужчина и женщина.

Мужчина взял руку Быкова, нащупывая пульс. Женщина с тревогой спросила:

— Ну, как он?

— Кажется, порядок, — был ответ.

Говорили они по-английски, что уже давно было привычным уху Быкова, постоянно разъезжающего по свету.

— Кто вы? — спросил он. — Куда мы летим?

— В Франкистаун, — ответил мужчина.

— Откуда и прилетели, — добавила женщина. — Очень вовремя, между прочим. Крокодилы уже собирались пообедать вами. Как вы себя чувствуете? Пилот, как и мы, ничего не смыслит в медицине, поэтому мы не решились давать вам какие-то лекарства, чтобы не сделать хуже.

— Позвонили в больницу, но здесь не оказывают скорой помощи, — сказал мужчина. — Осталось надеяться, что все обойдется.

— Обошлось, — успокоил его Быков. — Я в порядке.

— Уверены? — спросила женщина.

— Да. Это был просто обморок.

— Мы очень вовремя подоспели, — заметил мужчина. — Как вы очутились среди крокодилов?

— Я их фотографировал, — пробормотал Быков. — Фотосафари. Где мой проводник?

— Тот черный парень из джипа? — предположил мужчина. — Он повел себя странно. Уехал, когда мы приземлились.

— Бросил вас в беде, — уточнила женщина. — На растерзание диким зверям. Но мы сфотографировали и его, и его машину. Хотите подать заявление в полицию?

— И что с вами вообще произошло? Почему вы были без сознания? Почему проводник не пытался привести вас в чувство?

— Слишком много вопросов сразу, — сказал Быков, садясь в проходе и берясь за подлокотники кресел, чтобы встать.

Это оказалось непростой задачей. Комплекция Быкова не была предназначена для перемещений в узких пространствах. Давал себя знать лишний десяток килограммов, набранный на маминых пирожках во время перерыва между путешествиями. Кроме того, все члены не успели обрести полную подвижность после паралича. Таким образом, пока Быков, кряхтя, поднимался и усаживался на кресло, у него было время подумать, стоит ли посвящать незнакомых людей в обстоятельства своих недавних злоключений, едва не закончившихся гибелью.

С одной стороны, следовало бы проучить обнаглевшего африканца, который, если оставить его поступок без последствий, способен причинить вред другим туристам. С другой стороны, Быкову вовсе не хотелось обращаться в полицию и задерживаться в Ботсване дольше, чем это было предусмотрено изначально. У него пропала охота посещать местные заповедники. Будет правильнее сменить обстановку. Заказ подождет — сроки позволяют выполнить его через пару месяцев, когда пройдет шок от встречи с крокодилами.

— Так вы расскажете, что с вами приключилось? — спросила женщина. — Вы ведь мистер Быков, верно?

— Несомненно, это он, — пожал плечами мужчина. — Он ничем не отличается от своих фотографий. Те же кудри, те же аккуратные усики и румяные щеки.

Упоминание румяных щек могло бы прийтись Быкову не по вкусу, если бы его внимание не было сосредоточено на спутниках. Получив, наконец, возможность хорошенько разглядеть их, он занимался этим теперь.