Ольга Володарская - Первая жизнь, вторая жизнь

Костин свистнул, чтобы привлечь внимание Витали. Тот обернулся.

— Поехали! — крикнул ему опер.

— Я в Калугу, ребят, — бросил Пименов. — Потом в Москву. Не увидимся в ближайшее время, но я на связи.

И заторопился к своей машине.

Через минуту все уехали. На проселочной дороге осталась одна лишь босая женщина, продолжающая что-то выкрикивать, но уже хриплым, уставшим голосом.

Женя решительно закрыл ставни, еще и щеколду задвинул.

— Какой-то артхаус, — сердито проговорил он и вернулся на свой табурет.

Каша остыла, но он ее и холодной готов был есть.

— А мне показалось, что идиотизм, — первым откликнулся на его реплику Сема. — Что за бред нес Виталя? Да еще с серьезным видом? Деревенский самогонщик — убийца? Еще и серийный, если учесть, что его жертвами в короткий срок стали сразу два человека.

— Да ты посмотри ток-шоу на центральных каналах, — ответил ему Леха. — В деревнях и не такое творят.

— То есть ты поверил в историю Пименова?

— Нет. Но не потому, что усомнился в том, что деревенский самогонщик может оказаться серийным убийцей. Просто все сляпано быстро и грубо. Как вот это… — И продемонстрировал свои часы. На них было написано «Ролекс». Но судя по внешнему виду, они даже рядом с ними на складе не лежали. Их Лехе подарила мама, купила за пятьсот рублей. Он надел их, чтобы ее порадовать, но они, как это ни странно, показывали правильно время, и он оставил их. — У Горыныча прибыльный бизнес. К нему со всей округи стекаются пьяницы, Виталя только что сказал это. Зачем ему идти на мокруху? Из-за десяти-пятнадцати тысяч? Карточки все равно не сможет использовать. Но даже если допустить и это… К чему Горынычу трофеи? Ладно кошелек Сергея Сергеевича! Он дорогой, и старик самогонщик мог оставить его, чтобы потом загнать. Но амулет Фила ему на кой черт?

— Явно подкинули, — согласился с ним Женя.

— Виталя особо умом не блещет, но он не идиот. Должен понимать, что не проканает эта тема.

— Если хорошо заплатить, вполне.

— У него столько денег нет!

— Есть, — встрял Ткачев. — Сергей Сергеевич не успел перевести деньги, выделенные на реставрацию усадьбы, на свой счет. Или заблокировать Виталин. Он богат.

— Значит, и купить местных стражей порядка может, и заплатить Горынычу за чистосердечное сможет. Так дело пойдет быстрее.

— Ему дадут лет пятнадцать. И он подохнет на зоне. Зачем Горынычу соглашаться на это?

— Лучше на зоне с бабками, чем с отбитыми почками.

— Намекаешь на то, что признание могут и так выбить? И он не станет рисковать?

— Я всего лишь рассуждаю вслух.

Помолчали.

— А тут на самом деле какие-то заколдованные места, — проговорил Семен задумчиво. Чем очень удивил охотников за привидениями. — Странные…

— Что ты имеешь в виду? — спросил Леха.

— Я в усадьбе сейчас Ивашкина встретил. Краеведа, о котором Лена рассказывала. Он сказал, что в Васильках все немного ку-ку. И я начинаю это понимать.

— Хотел бы я с тобой согласиться, скептик, да не могу. Ты где жил? В Москве да Лондоне. Провинции не знаешь. А мы с Жекой исколесили ее. Обычные тут люди, как везде.

— То есть нет ничего мистического в этих краях?

— Не более, чем в других.

— Каждая отдаленная деревня полнится своими страшными и странными историями, — подтвердил Ляпин. — В этой их просто больше, и они интереснее.

Ткачев немного помолчал, а потом крякнул:

— Вот вы дураки все же, парни! Могли бы сейчас взять меня тепленьким, пока я слабину дал. Если не завлечь в свою веру, то пошатнуть мою…

— Мы за правду, — пожал плечами Леха. — А что Ивашкин тебе еще интересного рассказал?

— Все, момент упущен. — Сема встал из-за стола. — Хотите что-то от него узнать, езжайте в поселок. А я спать пойду.

И зевнув, удалился в комнату.

Сема разделся до трусов и осмотрелся. Никого не увидев, стянул и их.

Был вечер, но не поздний (проспал Ткачев несколько часов, встал разбитым). Однако из-за хмурого неба казалось, что уже ночь. Дождь то переставал, то снова накрапывал. В такую погоду никто не желал купаться.

Озеро в Голышах Ткачеву очень понравилось — живописное. По берегам ивы, склоняющиеся к воде, камыши, кувшинки… лягушки, ужики и пиявки. Эта живность Ткачева не пугала. Безобидная же! И совсем не противная, как многие считают.

Жила у него жаба по имени Жозефина, так он в ней души не чаял. Целовал даже. А вчера ему в ногу впилась одна пиявка, так Сема очень постарался отделить ее от своего тела, не навредив ей.