Сергей Федоранич - Бог тебе судья

— Я не знаю, как попасть в ее кабинет.

— Знает Лилиан.

— А разве там сейчас нет толпы оперативников, которые все изымают?

— Конечно, есть, — ответил Мечинский. — Но бункер они найдут не скоро. У вас есть шанс помочь Кристине, сделайте это.

— Хорошо.

— Сделаете?

— Да.

Мечинский кивнул и пошел в кабинет к следователю. Я вышел на улицу и сел в машину. С учетом частоты использования каршеринга, мне стоит задуматься над покупкой собственного автомобиля, иначе я потрачу гораздо больше. Видимо, использование машины, как наркотик — только начни, и потом уже не сможешь остановиться.

По дороге в Шипаево мне позвонили трижды. Сначала мама отчиталась о проделанной работе в квартире: все закончено, можно возвращаться и жить так, словно ничего и не было. Я этому обрадовался, жить в номере дешевого отеля уже не так круто, как было поначалу. Меня теперь напрягало в нем все: и частота смены белья (один раз в три дня), и приветствующие меня тараканы, и невозможность полноценно питаться — готовить не на чем. И душевая там протекает, и в углах стеклянных дверей все черно и склизко, а заменить их никто не хочет. В общем, вернуться домой всяко лучше.

Второй звонок был от Рождественского. Он только что вышел из нового кабинета Ховенко: договориться с ней не удалось.

— Мы неверно расценили ситуацию, — сказал босс. — Дело у нее никто не забирал. Рапорт о ее повышении давно блуждал по кабинетам, просто так совпало. Она теперь не расследует, а занимается надзором и административной работой. Она сказала, что следователь Романов профессионал и докопается до сути.

— По-моему, у нее было другое мнение некоторое время назад?

— Было, — ответил Рождественский, — но уже такое. Так что будем работать, с чем есть.

— Сергей Юрьевич, тут такое дело…

Как я и предполагал, вызов Мечинского оказался для Рождественского ударом ниже пояса. Он воспринял выбор Кристины как личное оскорбление. Но если я думаю так же, чего ждать от Рождественского? Сергей Юрьевич очень уязвим и самовлюблен.

— Нам пора с тобой возвращаться в нормальную жизнь, — сказал он. — Давай-ка займемся нашими настоящими делами, а обо всем остальном просто забудем. Ты завтра в офис приедешь как обычно?

— Да, — ответил я.

— Отлично. Тогда до завтра.

Я повернул возле старого проржавевшего автобуса, проехал положенные несколько километров и очутился на пригорке, сплошь уставленном автомобилями — две кареты «Скорой помощи», полицейский «УАЗ» и несколько фургонов черного цвета с надписью: «Следственный комитет». Я съехал вниз, к воротам. Вот оно, то место, с которого Елизаров видел, как телегу подвезли к двухэтажному зданию в деревне. По его словам, где-то неподалеку есть парковка, нужно это тоже проверить.

Я запер машину и отправился на поиски парковки. Она действительно находилась в двух шагах, но была скрыта от дороги, наверное, поэтому полицейская команда не припарковалась здесь. Ни одной машины. Получается, у констебля Николая не было своего транспорта?

С пригорка особой движухи в деревне видно не было, но едва я подошел к воротам, как передо мной возник полицейский. Он вежливо поинтересовался, кто я и что мне здесь нужно. Я объяснил, что выступаю в роли юриста Лилиан и должен немедленно с ней встретиться. Мне показалось, что полицейский испытал облегчение.

— Девушка не выходит из дома, — сказал он, провожая меня к двухэтажному дому посреди деревни. — Ни с кем не разговаривает. Если вы можете ее забрать, это будет просто великолепно, мы хоть спокойно тут поработаем.

— А разве она мешает? Она ведь не говорит, не выходит из дома.

— У нас есть информация, что под домом есть что-то еще, и нам нужно обязательно это осмотреть. Но если мы не найдем вход, то будем вынуждены что-то разрушить, чтобы туда попасть.

Я вошел в дом и закрыл за собой дверь. В доме было тихо, следственная бригада здесь не работала. Убийство Николая произошло в саду, где мы пили утренний кофе. Я глянул в окно. В саду было много людей, но с пригорка их не было видно, так как сад располагался за домом. Тело Николая уже увезли, место, где он умер, выделялось огромным красным пятном на бетоне. Рядом лежал пистолет, из которого Елизаров его застрелил. Все члены следственной бригады, криминалисты и оперативники ходили в бахилах, предметы трогали руками в синих перчатках. У меня создалось впечатление, что это — работа ради работы. Они здесь уже так давно, но продолжают ковыряться в останках стихийного происшествия, как будто могут узреть что-то новое.