Сергей Федоранич - Бог тебе судья

Поэтому и приговоров оправдательных мало, и прокуроры-судебники до дрожи боятся оправдания, а суды — отмены приговора. Потому что все это продемонстрирует несовершенство системы, которая a priori сбоев не дает.

Следователь должен нас услышать, должен тщательно разобраться во всем, что происходит в этом Шипаеве, должен найти убийцу или убийц. Но нам нужно собрать информацию.

Мы составили план: я расспрошу Кристину, о чем смогу, но сделаю это крайне осторожно. И, самое главное, выберусь отсюда и организую Рождественскому трансфер в нормальную клинику. Но до этого я являюсь к следователю и расскажу ему все, что здесь видел и слышал.

Мой поход к следователю был в интересах Кристины — она ведь и сама хотела, чтобы полиция начала расследование, чтобы убийцу или убийц нашли и осудили. Поэтому она должна мне помочь.

Оставалось надеяться, что мы не вляпались в какую-то темную историю, где все вокруг водят нас за нос.

Рождественский отрубился практически мгновенно, едва мы закончили обсуждать план. Я осторожно раскрыл бокс, вышел, застегнул все обратно и побрел искать Кристину. Но за дверями палаты меня ждал Николай.

— Закончили?

— Да, — ответил я. — А где Кристина?

— Пошла спать. Просила передать, что на оставшиеся вопросы ответит утром. Она поедет в город в половине восьмого утра и может захватить вас с собой.

— Да, было бы замечательно.

— Тогда предлагаю вам сейчас отправиться спать.

— Хорошо.

Тон Николая не предполагал возражений. Я помнил, что сказала мне Кристина: из бункера до утра не выйти. Нарушать правила и бунтовать смысла не было, если Кристина права, то наверху действительно может быть опасно, особенно ночью. И лучше провести остаток ночи в постели, чем бежать по лесу, прячась черт знает от кого.

Проснулся я с большим трудом. Голова снова раскалывалась, похоже, это стало доброй традицией — просыпаться с чудовищной головной болью. Хорошо, что в сумке с собой у меня всегда есть ибупрофен. Вот только досада — моя сумка осталась в машине, сюда ее никто не принес.

В гостиной, все такой же светлой и уютной, меня ждали Николай и Лилиан. Лилиан оказалась не совсем такой, какой я ожидал ее увидеть. У девушки был синдром Дауна, что меня сильно удивило — ночью я не заметил ничего, что бы могло на это указывать.

— Доброе утро, — сказала она.

— Доброе утро, — ответил я с улыбкой.

— Вы завтракаете? — спросил Николай.

Он был в форме — черные брюки, белая рубашка и черная легкая куртка, под которой, видимо, скрывалось оружие. Лето стоит, не то чтобы уж жаркое, но оснований надевать куртку нет.

— Кофе будет достаточно.

— Тогда пойдемте в столовую, — ответил Николай. — Мы ждем только вас, Кристина уже давно там, помогает женщинам на кухне.

— Я бы хотел навестить Сергея Юрьевича.

— Он еще спит, — ответила Лилиан. — После завтрака разбудим его вместе. Идемте, сегодня будут оладьи с яблочным джемом. Мы не добавляем в джем никаких консервантов и сахара, он из чистых яблок! Вы такой вкуснятины еще не ели, вот увидите!

Я последовал за Николаем и его сестрой. Мы вышли из гостиной, прошли по длинному темному коридору, который уперся в ступени. Лилиан трещала без умолку, рассказывая, какие планы на день настроила. Ей сегодня обязательно нужно будет удобрить помидоры и заняться с детишками рукоделием. Она помогает учителям в школе, ведет кружок кройки и шитья для девочек. По своему скромному мнению, Лилиан обладает даром собрать даже из мельчайших лоскутков дельную вещь. Она похвасталась, что платье, которое на ней, сшила сама за ночь, буквально накануне моего появления.

Мы вышли на улицу. Я глянул на часы — половина седьмого утра. Надо же, а голова болит так, словно я проспал сутки. Хотя это неудивительно: шишка, судя по моим ощущениям, стала больше головы. Ночью мне сказали, что мы находимся не под деревней, но это не так. Мы вышли из бункера прямо в дом, потом — во двор. Здесь стояла машина Рождественского без лобового стекла, усеянная пулевыми отверстиями, одинокая и беспомощная. Я кинулся к ней, схватил с переднего сиденья свою сумку, трясущимися руками достал таблетки и выдавил сразу две. Проглотил на сухую, без воды.

Судя по всему, вход в бункеры находился прямо в единственном двухэтажном доме в деревне.

Вокруг было очень тихо.

Когда мы смотрели на деревню с пригорка, то и не поняли, какая она большая. С этого места было не видно огромной теплицы, что тянется вокруг всей деревни, служа забором. Сплошь невысокие деревянные постройки, обшитые сайдингом, без придомовых территорий, без мусора и каких-либо вещей. Дома внутри пустые, окна затянуты изнутри шторами. И ни единой души.