Наталья Александрова - Загадка уральской Мадонны [litres]

Одето это создание было в короткий махровый халат, разрисованный тропическими рыбами, по виду – женский, из-под которого торчали кривые волосатые ноги.

– О, девочки! – прохрипел этот леший, и на его опухшем лице проступила двусмысленная улыбка. – Да это никак Анюта Волынская! Какими судьбами?

– Аркаша, мы же с тобой договаривались! – напомнила ему Анна. – Я за папиными работами пришла.

– Ох, да, правда… – на лице лешего проступила напряженная работа мысли. – Точно, ты же мне звонила… но только ведь ты говорила, что придешь утром…

– А сейчас что?

– Сейчас, по-моему, еще ночь…

– У большинства людей утро! Причем далеко не раннее!

– Ну, так то у большинства… а я себя никогда не причислял к большинству…

– А я тебе кое-что принесла! – Анна достала из сумки бутылку французского коньяка, которую она предусмотрительно захватила, собираясь к скульптору.

– Ну, Анюта, ты просто ангел! Как ты понимаешь душу творческого человека! Да что же я вас на пороге-то держу! – спохватился скульптор. – Заходите, девочки!

Юлия с Анной воспользовались его приглашением и вошли в мастерскую.

Они оказались в длинном извилистом коридоре. Вдоль стен стояли картины на подрамниках, среди которых тут и там прятались скульптуры: ехидные черти, строящие посетителям издевательские гримасы, лесные кикиморы, ощерившие беззубые рты, опухшие лупоглазые водяные. В некоторых чертях и других представителях отечественной нечистой силы отчетливо просматривалось портретное сходство с хозяином мастерской.

– Это его работы? – вполголоса спросила Юлия у спутницы.

– Мои, мои! – отозвался скульптор, который шел впереди, показывая дорогу. – Нравятся?

– Нравятся! – усмехнулась Юлия. – Какие они все живые!

– Конечно, живые! – обрадовался Султанов. – Ночью в коридор выйдешь покурить или еще что – а они тут бегают, шепчутся… некоторые даже романы крутят… одна кикимора даже забеременела, вон, ребеночка родила… – Он показал выглядывающего из угла маленького чертенка с высунутым языком.

Коридор сделал еще один крутой поворот, и они оказались в большом светлом помещении с высоким потолком. Здесь были другие скульптуры – в основном женщины с крепкими ногами и широкими бедрами.

– Ну, девочки, вы тут пока осваивайтесь, а я переоденусь. А то неудобно – перед дамами в таком виде…

Скульптор скрылся в закутке за одной из статуй.

– Он вообще как – не опасный? – озабоченно спросила Юлия, проводив хозяина мастерской взглядом.

– Кто – Аркаша? – Анна засмеялась. – Да он безобидный, как божья коровка! Правда, пьющий, но даже во хмелю неагрессивный. Начинает стихи читать, а потом засыпает.

Тут хозяин вернулся. Он действительно успел переодеться, теперь на нем был трикотажный спортивный костюм, растянутый на локтях и коленях, с надписью «Динамо» на груди.

– Девочки, девочки, сейчас мы с вами выпьем! – провозгласил он, радостно потирая руки, и тотчас достал откуда-то три граненых стакана сомнительной чистоты.

– Нет, Аркаша, для нас еще рано! – твердо ответила Анна. – Мы лучше посмотрим папины работы, отберем что-то для выставки!

– Рано? – удивленно переспросил скульптор. – Не поймешь тебя, Анюта. То ты говоришь, что уже не рано, то – что рано… ты уж как-нибудь определись!

– Рано пить. Самое время вставать и работать.

– А, ну тогда, конечно… кстати, Анюта, ты меня познакомишь со своей симпатичной по-другой?

– Да, конечно, извини… Аркаша, это Юлия… Юля, это Аркадий Султанов, скульптор…

– Очень приятно, Юлия! – Скульптор клюнул Юлю в запястье. – А хотите – я вас изваяю? Увековечу?

– Как-нибудь в другой раз.

– Ну, в другой так в другой! – легко сдался скульптор. – Вы, значит, тоже не будете пить?

– Тоже не буду. Мне тоже рано, и вообще я за рулем.

– А я, с вашего позволения, выпью. А то у меня после вчерашнего голова раскалывается.

Он откупорил коньяк и плеснул в один из стаканов приличную порцию.

– Только я прошу тебя, Аркаша, не все сразу! – предупредила его Анна. – А то будет, как прошлый раз…

– Нет, Анюта, я только капельку! А вы пока можете разбираться с работами…

Он открыл маленькую дверцу в глубине мастерской и отступил в сторону, пропуская туда подруг.

За этой дверцей оказалась довольно большая комната, битком набитая коробками, ящиками и картинами на подрамниках.

– Вот это – наследие моего отца, – с грустью и гордостью проговорила Анна.

– Как здесь всего много! – ужаснулась Юлия.