Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

— Алиса, — я примостился на диване рядом с ней. — Ты что-нибудь любишь, кроме своего кровавого дела?

— Конечно. Дышать, — она улыбнулась мне, как несмышленышу, который не в состоянии понять простую истину.

— Ты хочешь сказать, что свое искусство ты не любишь? И делаешь только ради бабушки?

— Ты перепутал, папуля. «А.В.» делает все, чтобы я прославилась. Но это кровавое, как ты назвал его, искусство отнимает все силы душевные и физические. Поэтому, когда я свободна, я люблю только дышать.

— А я дышать тем, что выдыхает для бедной сестры Звезда, — в дверях стояла Саня, почти в таких же синяках, но очень довольная. Оказывается, у нее трюк получился. Я был уверен, что Алиса расстроится или обидится. Ничего подобного. Она так же бесстрастно, как и всегда, сказала, что это замечательно, и она сможет через неделю сделать его сама. Я смотрел на них обескуражено. — Девочки, а вам не хотелось бы пойти в ресторан. Я приглашаю. Пока «А.В.» у своей подруги за городом.

— Папа, есть дисциплина, нарушать мы ее не можем. Так написано в контракте. Алиса не должна появляться в публичных местах. Звезда не может быть доступна, — глубоким контральто, напоминающим бабушкин голос, процитировала Саня. А, влюбиться тоже нельзя, встречаться с кем-нибудь?

— С кем? — спросила Алиса, глядя на меня немигающим как у совы желтыми глазами. Ты видишь вокруг хоть одного интересного мужчину?

— Для Звезды вряд ли, а для женщин молодых и привлекательных думаю, найдутся.

— Саня же могла встречаться. Она же не звезда? — спросила Вера, которая тоже вошла в кабинет.

Пожалуй, это был первый и чуть ли не единственный продолжительный разговор с дочерьми. Впервые, мы с Верой были заодно. Потому что с тех пор, как она родила девочек, а я потребовал по настоянию «А.В.» отдать их воспитание в руки матери, Вера перестала мной интересоваться. Я тогда пытался как можно мягче объяснить, что пока мы учимся, и начинаем жизненный путь так будет лучше. Вера же только процедила, что я боюсь потерять те удобства, которые дает нам Александра Владиславовна. Вера очень любила Алису — первая и родилась красавицей. Но после родов Вера заболела и ребенка, чтобы он не заразился «временно» отдали Фросе, а потом уж так как-то и пошло, — Петр Игнатьевич вжал плечи, снял очки и стал их тщательно протирать. — Да забыл сказать, Санечка сказала, что тень не может любить, пока хозяйка не разрешит. Но она не в претензии, она сама все это выбрала. Сказала, что мы не понимаем, что такое запах кулис, горящих софитов, грима. Там таинство, там особый мир….

— Ты увлеклась моя милая, — оборвала ее Алиса. Понять и объяснить такую любовь, которая сильнее плотской невозможно, ее можно только чувствовать.

— А как же люди вокруг? — удивилась Вера.

— Люди тоже живут эти же удовольствием, которое мы им предоставляем, — заносчиво ответила Алиса. Если бы не наша программа, они бы поохали на своих сереньких передачах, приходили домой и, проклиная и работу и то, что им приходится писать и говорить подленькие тексты и общаться с огромным количеством дегенератов. Мы же уводим их в мир прекрасных и красивых иллюзий.

— В общем, настоящие Олимпийские богини, — иронично поддакнула Саня.

Я перебила хозяина и сказала, что все воспоминания очень важны сейчас, но еще более важно найти какие-нибудь зацепки письменного характера. Труп, — с трудом выдавила я из себя, исчез.

— Что тело? — сокрушался папуля. — Их души давно уже не были с нами. Ты знаешь, Кира, ты Вере напиши или позвони. Думаю, что она больше знает. Тогда после аварии, она была около девочек.

Я вышла в коридор и встретила Фросю, которая держась за стенку коридора, хотя горели все лампочки, шершаво протирала паркет.

— Кира, хочешь посмотреть на одну вещь. Она ввела меня в гостиную, где я не была три года.

На диване сидели куклы, как две капли похожие на «А.В.», только в разном возрасте. Их было штук шесть. Я увидела, что у каждой из них какой-то дефект. Я подошла поближе. У них не было глаз.

— Что это, кто это сделал? И зачем? — я была в ужасе. Кто этот вандал?

Фрося горько улыбнулась. — Я догадываюсь, но не скажу. Только после того как у последней куколки глазки закрылись, все закончилось. Смешная наверное игра или… легенда, но считалось, что пока куклы ухожены и обласканы, в семье ничего не может случиться.

Я тут же вспомнила мою Авушку, у которой тоже был разбит череп. Так это не случайно. Саня делала это целенаправленно…

— Спасибо Фросенька, что уделили мне внимание, я, наверное, пойду. Мне страшно захотелось вернуть седьмую куклу, чтобы ее аура не влияла на мой дом.