Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Сзади засмеялся Костик.

— Машка, хочешь, понесу твою шиншиллу, а то ты сдохнешь по дороге и у нас будет два трупа.

— У вас, что-нибудь святое есть? Разозлился видавший виды, следователь.

— Конечно. Ответили мы втроем. Эфир.

— Если он сорвется, то трупов и раненных станет много больше. И тогда весь народ узнает то, что мы пока тщательно скрываем. Правильно, капитан? — сказала я, пристально глядя замученному мужику в глаза.

— А он ничего — приятный, мужественный…, — Марьяна внимательно и бесцеремонно разглядывала стража порядка.

— Но манто он не подарит, — я пощупала мех и даже цокнула языком от удовольствия.

Я понимала, что все наше нахальное и «бодрое» поведение лишь результат безумного страха. Мы так, в нашем «Останкино» привыкли выражать скорбь и боязнь. Я отключилась от дальнейшей болтовни моих знакомых и стала думать, как я буду реагировать там, в банкетном зале. Если я ее не узнаю? Как я могу ее не признать? Мы же знакомы всю жизнь. Но, какой-то странный секрет сокрыт за дверьми самого большого зала «Останкино».

Мы добрались до основного лестничного прохода седьмого этажа. Теперь еще столько же вдоль самого этажа, но хоть по прямой.

— Она сильно изуродована? — Тихо и со страхом поинтересовалась я у следователя.

— В том-то и дело, что она совсем не покалечена. Первый человек, который ее увидел, почему-то сказал, что это не ОНА. — Что все это значит? — Как вы думаете?

— Я не знаю. Ответила я спутнику. На самом деле, я почти была уверена, что знаю причину её девственного вида.

Шли мы долго, словно боялись торопиться к печальной церемонии. У меня зародились интуитивные сомнения, что нам и вовсе торопиться некуда. Делиться я ими не стала.

Тёмное «Останкино» неприветливо как морг, — подумала я. Хорошо, что обычно некогда обращать на нюансы внимания.

— У вас тут не так уж уютно, в некоторых моргах и то светлее и спокойнее, — повторил мою мысль следователь.

— Оттуда выходит мало новостей, — попыталась пошутить я.

— Ошибаетесь, — капитан скривил улыбку и покачал головой. Там так иногда интересно, как с живыми быть не может. Вот, где открывается смысл жизни, — продолжал философствовать Филипп Сергеевич, так звали нашего нового знакомого.

Я с интересом посмотрела на него и подумала, что, пожалуй, Марьянка угадала, он не только внешне, но и внутренне необычен. Или я плохо знаю следователей прокуратуры. Да, я совсем их не знаю.

Я очень боялась, что из зала будет пахнуть трупным запахом. Оттуда же пахло, как всегда, вкусной едой, хорошими сигаретами и духами гостей VIP.

Филипп Сергеевич тихонько приоткрыл дверь, будто собирался спросить: — «можно ли войти». Дверь скрипнула и сама пошла на нас. Ветер дул из правого крайнего окна. Банкетный зал был один из немногих помещений, где окна в «Останкино» открывались.

Тихий скрип двери и шуршание жалюзи на окне в полной темноте зала, где только в одном углу, плохо различались фигуры копошащихся экспертов и очерченное пространство, где должно лежать тело погибшей.

Мы слышали тревожный шепот группы, приехавшей из милиции и прокуратуры.

— Мне перестает нравиться эта телевизионная программа, — Марьяна наклонилась ко мне. Ты тело то видишь? Я боюсь подходить.

— Ты же у нас столько лет занималась криминальной хроникой, — напомнила я подруге. Ты уж насмотрелась.

— Если ты помнишь, то я никогда не выезжала на место событий. Я только комментировала в студии. Честно тебе скажу, старалась не засматриваться на жмуриков.

— Дамы и вы молодой человек, — задумчиво и грустно позвал нас следователь. — Мы не можем предъявить вам для опознания тело погибшей женщины. Его нет…

— Я побежал за камерой к ребятам на шестой, — Костик крикнул уже в дверях.

— Вы куда направились? — Остановил его какой-то милицейский чин. Если я правильно различила в полутёмном зале — немаленький.

— Такой материал упускать нельзя. Даже, если он не пойдёт сегодня в эфир. Архивники нам не простят, — Костя на половину уже был за дверью и занес вторую ногу, чтобы рвануть на шестой…

— Стоять, — громко приказал оперативник. Никто отсюда не выходит и не входит сюда. Будем разбираться.

— Каким же образом? — Ядовито поинтересовалась Яна. У нас даже объекта нет.

— Вот именно, — уже не так громогласно ответил милиционер.

Филипп Сергеевич прислонился к стене и молча, наблюдал за нами — людишками, за нашими реакциями.

— Что интересно, как мы будем выкручиваться? Вы впервые имеете дело с телевизионщиками? — Я предложила ему сигарету и термос с кофе, который жил у меня в сумке всегда.