Инна Бачинская - Без прощального письма

Нет, все же у одинокой женщины намного больше возможностей заняться собой. Недаром говорят, что одиночки лучше сохраняются. Правда, характер портится. Хотя бывают и исключения: вот Доротея – и красотка, одно загляденье, и спокойная, каких поискать; но зато Мона подгуляла и в смысле внешности, и в смысле интеллекта. Ну, тут на одиночество грешить не приходится – изначально такой была, следи за собой не следи, а исправить ничего нельзя. Могла бы держать рот закрытым с умным видом, но это не Монин метод. Как говорят остроумные французы, Мона постоянно упускает возможность красиво промолчать. А напрасно.

Три богатыря, три брата-царевича отправляются на поиски заколдованной лягушки, три девицы под окном пряли поздно вечерком… И главное, везде «тройка» – символическое число. Даже у Змея Горыныча три головы. Хорошее «круглое» число. Два – маловато, три – в самый раз. Гармония. Трехколесный велосипед.

Илона шла и с удивлением озиралась, дивясь разрушениям, учиненным стихией, не узнавая знакомую улицу. Тротуары, усыпанные ветками и листьями, поваленный забор, выбитые стекла, трещины в асфальте… Даже в намытых из щелей в асфальте ручейках девственно-чистого песка чудилось что-то потустороннее. Прямо Армагеддон! И воздух… тяжелый, влажный, как уже было отмечено. Ни ветерка, ни колебания воздушных струй, ни движения травы и веток. Добавьте сюда блеклое вялое солнце, блеклое белесое небо и какое-то тревожное муторное ожидание, разлитое в воздухе как предвестие, предтеча, предупреждение о грядущем катаклизме, – и вы получите представление о том неопределенном и неприятном утре, что сменило страшную ночь.

Свернув со своей Сиверской на Пятницкую, ведущую в центр, Илона ахнула и стала как вкопанная. Посреди перекрестка зияла громадная черная дыра, ведущая не иначе как в преисподнюю. Торчали торосами страшные кривые зубья вздыбленного асфальтового покрытия, торчал задок красной машины – задние фары еще горели, пронзительно верещала противоугонная сирена, а со стороны Градской вздымались вывороченные корни роскошного клена, упавшего поперек дыры и намертво придавившего несчастный автомобиль. Тут же бил фонтан воды, растекавшейся неглубокой речкой, и висело облачко пара, свидетельствовавшее, что вода была горячей. Вокруг стояла небольшая толпа зевак, две машины МЧС, несколько полицейских. Регулировщик взмахами жезла резво направлял поток машин на боковую улицу. Эмчеэсники пытались просунуть трос под дерево, чтобы поднять его и освободить провалившийся автомобиль, одновременно заглядывая внутрь дыры в попытке оценить ущерб.

Илона присоединилась к праздным зевакам. Те живо обменивались впечатлениями и взапуски фотографировали на мобильники яму, дерево, машину и спасателей.

– Трубу повредили! – с умным видом сказал какой-то недомерок, который, судя по всему, совсем никуда не спешил, стоя руки в брюки. – Кипяток!

– Газ взорвался! – вторила ему пожилая дама с сумкой на колесах.

– Размоет, и тачка рухнет. Фиг достанут! – с гаденькой надеждой на худшее высказался некто с усами и в ватнике. – Надо было на стоянку.

– На стоянку жаба давит! Кинул под домом, она и сползла.

– Подгадал в масть! – хихикнул недомерок.

– Там же полно пещер! – раздался негодующий глас интеллигенции. – Археологи давно предупреждали. Укреплять надо было!

– Ой, вот только не надо! Укреплять, как же! Они детскую площадку как следует сделать не могут, не то что грунты крепить.

– Здесь подводная река! Вырвется и затопит к чертовой матери! Вон как бьет! – в голосе сладость ожидания.

– Бьет из трубы, а не река!

– Будем на лодках, как в Венеции. На этих… на гондолах!

– Типун тебе на язык! Умный какой нашелся! Накличешь, провалимся все в черную дыру!

– А этим все пофиг! – голос правого суда. – Затопит, не затопит, лишь бы щелкать в телефон. Ну, народ!

– Ой, вот только не надо! Укрепить сваями и порядок. Делов!

– Какие, к черту, сваи! Надо бетоном заливать! А какой сейчас бетон? Все покрали.

– А когда оно рухнуло?

– Вроде на рассвете, в четыре, в самый разгар. Гром гремит, молния бьет, сполохи – аж в глазах темно! – возбужденно делилась толстуха в халате и в тапочках. – Я к окну, и тут как ухнуло! Батюшки-светы! Асфальт торчком, и черный провал! И дыра прямо на перекрестке! Смотрю, машина Ленькина, красная, сползает в дыру, будто бы ее оттудова чем втянуло, и сразу сирена как завоет! Он ее под домом кидает. Думаю, а как дом туда же втянет? Хватаю паспорт, деньги, какие есть, голова кругом, ну ничо не соображаю! Смотрю, народ выскакивает с чемоданами. Ленька в одних трусах из дому выскочил и ну в яму кидаться. Люди добрые не дали пропасть, оттащили.