Наталия Костина-Кассанелли - Я знаю, как ты дышишь

— А это точно Жанна? — спросила Катя, рассматривая фото и держа его почему-то за торцевые стороны.

— Это моя жена! — резко сказал он и потянулся, чтобы забрать у нее принесенное.

— Аккуратно! — Она отвела его руку. — Вы достаточно тут… пальцев наставили. — Здесь могут быть отпечатки того, кто это сделал. Не трогайте больше, я сейчас принесу файл… Доставайте пока альбомы, я хочу их посмотреть, — добавила она несколько более резко, чем собиралась. То, что Жанна отрезала волосы, наверняка было не чем иным, как капризом… но это фото — оно ей не нравилось! Тем более что никакая на нем не Жанна! Жанна сама сказала, что не носила кулон — сняла почти сразу после дня рождения, а вот ее сестра с подарком родителей не расставалась!

Альбомы уже были выложены на стол, когда она вернулась.

— Раз уж вы мой родственник — так, кажется, я вас отрекомендовала? — то поставьте, пожалуйста, чайник, пока я займусь… — Ей хотелось добавить: «Поисками неизвестно чего», — но теперь она уже не была в этом так уверена. Возможно, что-то действительно происходило… но в ее ли компетенции было это происходящее? Скорее, как она и предполагала ранее, Жанне нужна помощь профессионального психиатра… и как до Ильи это поделикатнее донести?

Первый альбом она просмотрела быстро и не слишком внимательно: сплошь какие-то бабушки-дедушки. Наверное, тот, кто занимался всеми этими фото, был очень педантичным человеком: все разложено строго по эпохам, поколениям, возможно, даже по степени родства.

— Кофе вон в той банке, — указала она. — А мне, пожалуйста, чай… зеленый, в пакетике. Да, правильно. Скажите, Илья, а Жанна давно заходила к матери… ну, туда, где вы альбомы взяли?

— Несколько дней назад. Она потеряла свой дневник и очень была этим обеспокоена. Буквально перевернула все в доме. И хотя говорила, что никогда его не выносила из квартиры, помчалась искать его туда.

— А что в этом дневнике? — заинтересованно спросила Катя.

— Не знаю… я его никогда не видел.

— То есть, возможно, его и в природе не существует?

— Она очень подробно мне его описала.

«Люди и инопланетян очень подробно описывают… Был недавно у нас и такой клиент. Пришел с жалобой, что его соседи — маньяки-убийцы. Очень подробно живописал всех, кто в квартиру входит — и никогда обратно не выходит. Оказался психически больным».

— Я так понимаю, дневник и у матери также не нашелся? Зато вы нашли в комнате вот это? — Катя кивнула на исковерканное фото. — С вашей тещей кто-то находится постоянно? То есть большую часть дня? Когда я приходила, чтобы посмотреть семейные фотографии, недели три назад, там была сиделка… забыла ее имя-отчество…

— Она у нас больше не работает. Сейчас там девушка, медсестра, она присматривает за мамой жены круглосуточно. А та сиделка уволилась. Теща умудрилась разделать ее пальто на вермишель, и Дже… Жанне пришлось ей и пальто купить, и улаживать скандал, хотя эта дура нарушила сразу два правила: не спать во время дежурства и запирать комнату со своими вещами на ключ! Там, кроме фото, и некоторые очень памятные для нас обоих вещи хранятся, кстати.

— То есть ножницы вполне могли оказаться у вашей тещи и она могла не только пальто испортить, но сделать и это?

— Она не стала бы… Кроме того, мы прячем от нее подобные предметы. Всегда запираем.

— Но пальто сиделки она ведь разрезала? Что, если вместе с пальто она одновременно сделала и это?

— Нет… она не стала бы! Ее дочь — это для нее… — Он запнулся, потому что хотел сказать избитое «святое», потом решил, что лучше прозвучало бы: «это для нее все», но это тоже не значило ничего, ровным счетом ничего! В результате он так и не сказал ничего. Но это «ничего» — им не сказанное, однако явно услышанное Катей, которая была не Катей, а Екатериной, явной, явной Екатериной! — оно вышло таким весомым, что хозяйка дома смягчилась:

— Послушайте, Илья, ни вы, ни я не компетентны в вопросе, что может и чего не может сделать человек с болезнью Альцгеймера… Я вас прошу: давайте просто посмотрим фактам в лицо, без лишних эмоций… Да, кстати, а почему этот альбом совершенно пуст? Насколько я помню, тут были детские фото вашей жены и ее сестры?

— Я не знаю, — растерянно сказал гость. — Я тоже помню, что они были на месте!

— А эта фотография, разрезанная, она тоже была из этого альбома?

— Скорее всего, да.

— Куда же пропали все остальные? У вас есть телефон сиделки? Как ее зовут? Соня? Хорошо…

Чай совершенно остыл, и голова кружилась уже не слегка, а так, что Катю даже на стуле пошатывало.