Анна Малышева - Клетка для сверчка

— Я не убивал! — воскликнул мужчина и тут же замолчал, словно до смерти испугавшись собственного голоса.

— Но в доме той ночью вы были? Девочку, девочку на лестнице в темноте вы помните?

— Я… Да, я бежал, я толкнул ее… Но я никого не убивал!

— Вы должны мне все рассказать, — Александра с трудом подняла тяжелую стопку тетрадей и перенесла их на стол. — Вы же понимаете, что убийца на свободе. Расскажите мне все об этих четках со сверчками.

Какое-то время ей казалось, что гость замолчал окончательно. Он сидел, разглядывая дощатую столешницу, испещренную следами от джезвы, пятнами краски, потеками лака, исписанную телефонами и именами, которые Александра давно забыла.

— Вообще-то, — внезапно произнес он, — я должен был стать адвокатом…

…Имени своего гость так и не назвал — Александра чувствовала, что он отвык от этой жизненной подробности. Поступить в юридический институт юноше когда-то помешала робость. Зная предмет, он провалил первый же экзамен, потому что никак не мог заставить себя заговорить.

— А ведь адвокат должен говорить, — заметил он.

Чтобы не болтаться без дела и зарабатывать хоть немного, он устроился на работу лаборантом. Помогли связи родителей — они были инженерами-технологами на подмосковном крупном комбинате. Так Адвокат попал в лабораторию к Исхакову.

— Мне и там не повезло сначала, потому что ставки ночного лаборанта не было. Сократили эту ставку еще в девяностых. Но им был нужен ночной лаборант, есть круглосуточные процессы, которые надо контролировать. Профессор выхлопотал мне пропуск, сказал, что я его аспирант. Его никто не проверял, и платил он мне из своего кармана. И всему учил. Мы варили пластики… Это было очень интересно.

Здесь очень пригодилось хобби Адвоката — в подростковом возрасте он занимался в кружках чеканки, резьбы по дереву и в принципе был очень не прочь стать мастером-краснодеревщиком.

— Но родители были против, они хотели, чтобы я получил высшее образование.

Цель ночных экспериментов в лаборатории Исхакова была Адвокату неведома, да он и не стремился ничего узнать. Его интересовал сам процесс изготовления очередного необычного пластика. Там же, в институте, он впервые увидел Елизавету Бойко.

— Она приносила профессору разные вещи на продажу, а еще пакеты с янтарными осколками, откуда-то с производства. Елизавета могла все достать, даже смолу бобовых деревьев. Мы ее варили и делали аналог копала.

— Вы только варили пластики? — не удержавшись, перебила Александра. — А изделия? Изделия вы производили?

— В лаборатории я сделал только одну вещь. Это была первая… Четки со сверчками.

— А прототип? — Александра жадно подалась вперед. — Вы видели оригинал?

— Да, конечно, профессор мне его показывал, я держал те четки в руках. Он их в Турции купил. Он хотел, чтобы я сделал точно такие же.

— Зачем?

— Он хотел их продать.

— Как? — Александра откинулась на спинку стула. — Продать подделку за подлинник?

— У него были совсем плохи дела. — Адвокат говорил и, казалось, одновременно читал надписи на столе. Глаз он не поднимал. — Я слышал, как Елизавета с ним говорила в кабинете. Дверь была приоткрыта. Она говорила без всякого уважения. Это она доставала ему деньги. Она сказала, что надо уплатить несколько долгов, иначе она ни за что не ручается. И еще добавила: «У вас же дочь!» После этого разговора он велел мне сделать копию четок.

— И я сделал, — глубоко вздохнув, он закончил.

— Что случилось той ночью, двадцать пятого августа? Вы были в доме?

— Был, — чуть слышно вымолвил Адвокат. — Но я не убивал.

— Кто там был с вами? Исхаков, Федотов, вы, кто еще?

…Двадцать пятого августа две тысячи четвертого года Адвокат, как всегда, собирался вечером на работу. Внезапно ему позвонил Исхаков. Он велел ждать его рядом в определенном месте, рядом со станцией метро. Там Исхаков забрал лаборанта и повез его за город. В чем состоит ночная работа, Адвокат узнал по дороге.

— Профессор сказал, что сегодня у него гости. Что он продает четки со сверчками. Я даже не сразу понял, что он имеет в виду другие… Те, мои… Профессор сказал, что представит меня как своего аспиранта и чтобы я не вздумал говорить, что варю пластики в лаборатории. Я видел, что он страшно нервничает. А почему он нервничает, я понял, когда мы приехали, поднялись в кабинет и он показал мне четки. Это была моя работа. Я сразу узнал бусины, их только перенизали на старую шелковую нитку, через узелок, и прицепили потрепанную кисть от тех, настоящих четок. Когда я увидел это, мне стало нехорошо.