Татьяна Бочарова - Последний вечер встречи

От Вики больше ничего не зависело, и Володя потерял к ней интерес. Пусть живет. Тем более, жить, как прежде, она уже не сможет, увидев, что натворила в детстве со своими приятелями…

На улице давно была непроглядная темень. Вика и Женя молчали, притулившись друг к дружке на заднем сиденье. Марина сидела спереди, второе кресло она откинула, чтобы оно не мешало видеть салон.

– И что теперь? – наконец тихо спросил ее Женя.

– Теперь? Куличенко осудят за убийство на сексуальной почве, на зоне его опустят блатные, а что дальше – меня не слишком волнует. – Марина беспечно пожала плечами и продолжала, глядя на заплаканную Вику: – Минина до конца своих дней останется в психушке. Ну, а Прокопец и Лисовский на кладбище. – Она улыбнулась.

Женя невольно поежился, настолько зловещей показалась ему эта улыбка. В ней было что-то безумное, маниакальное.

– А она? – он кивнул на Вику.

– Пусть живет, – разрешила Марина. – Думаю, все, что произошло, стало для нее уроком. Хотя, по-хорошему, следовало наказать и ее.

– За что??? Ведь она не издевалась над тобой! Наоборот, пыталась заступиться.

– Видите ли, – Марина слегка наклонила голову, в рассеянности перебирая свои светлые локоны, – когда сталкиваешься с жестокостью и злом, стоит иметь свое мнение, а не разделять позицию большинства. Даже если это твои друзья. Она могла бороться, но не стала, следуя законам своей стаи.

– Бороться как? – возразил Женя с недоумением. – Драться с Куличенко?

– Зачем драться? – Марина нажала на кнопку и привела кресло в вертикальное положение. – Она могла сделать самое простое: позвать кого-то на помощь. И были бы свидетели. Куличенко и Лисовский предстали бы перед судом. Они были бы наказаны. И тем, кого они травили, было бы легче. Они убедились бы в том, что зло наказуемо. Возможно, это изменило бы их дальнейшую жизнь. А так мы имеем, что имеем… – Марина замолчала.

И Женя, и Вика поняли, что она имеет в виду Шепетович, Антипову и себя саму.

– Время позднее, – равнодушным голосом произнесла Марина, – съезжу в «Ашан», куплю маме мандаринов. Она их обожает. Так что вылезайте, и, как говорил Лисовский, ариведерчи.

Женя заметил, что, несмотря на внешнее спокойствие и уверенность, она выглядит усталой и измученной. В глазах застыла боль.

Он послушно вышел из машины и помог выбраться Вике.

– Надеюсь, вам не придет в голову рассказать все, что я вам тут говорила, в полиции? А то составите компанию несчастной Мининой, – Марина рассмеялась нарочито весело.

Женя мрачно кивнул.

– Удачи! – Марина захлопнула дверку, зажгла фары и крутанула руль.

Женя и Вика молча смотрели, как автомобиль медленно ползет по парковке. У самых ворот Марина притормозила и выглянула из окна.

– А ты счастливая, Соколова. Не у каждого есть человек, готовый поддержать и, главное, оправдать тебя, как бы ни выглядели твои поступки. Так что тебе повезло…

Она уехала. Женя и Вика продолжали стоять, не трогаясь с места, глядя друг на друга.

– Что мы наделали, – тихо и с горечью сказала Вика. – Испортили жизнь себе и по меньшей мере еще троим. Анька могла быть ученым, а стала шлюхой. Соня должна была стать великим музыкантом, а не прислужницей уголовника. Володя – настоящим врачом-целителем, а не убийцей. Если бы мы знали тогда, если б знали…

Она вытерла глаза и посмотрела на Женю с тоской. Тот тихонько обнял ее и привлек к себе.

– Если б знать, где упадешь, соломки бы подстелил. Что было, то было, за все заплачено с лихвой. Но и Володе Новикову придется ответить за свои проступки.

Вика подняла голову и глянула на Женю с удивлением.

– Как это? Нам никто не поверит. Скажут, что это чушь, бред сумасшедшего.

– Не скажут. – Он загадочно улыбнулся, и, не выпуская Вику из объятий, достал из кармана телефон. – Вот, послушай.

Его палец нажал на диктофон.

«…А ты счастливая, Соколова. Не у каждого есть человек, готовый поддержать и, главное, оправдать его, как бы ни выглядели его проступки…»

– Ты… ты записал? – Вика не верила своим ушам. – Ты с самого начала все записывал?

Женя кивнул.

– А ты как думала? Я же все-таки шахматист. Привык просчитывать ходы. Но про нас с тобой он, кажется, верно подметил, а?

Женино лицо расплылось в хитрой улыбке.

– Дай сюда. – Вика протянула руку и забрала у него телефон.

– Что ты делаешь? – спохватился он, но было поздно: она стирала запись.

– Не надо. У меня нет сил продолжать это, – тихо проговорила она. – Я боюсь. Это чудовище способно на что угодно и будет думать, что карает виновных и восстанавливает справедливость. Разве ты не видишь – он сумасшедший?!