Татьяна Бочарова - Последний вечер встречи

– Накажите их, – сквозь слезы пробормотала мать. – Поставьте на учет в детскую комнату. Посадите, наконец, в колонию для несовершеннолетних.

– Ха! – усмехнулся мент. – Кто ж их посадит? И за что? Где свидетели, что над вашим сыном издевались? Что его били? Где медицинское заключение?

Мать опустила голову и в отчаянии стиснула кулаки. Врач был два часа назад. Он осмотрел худенькое тельце Володи и покачал головой: ни одного синяка.

– Как же это? – воскликнула мать.

– Вот так. Если кто-то и бил вашего сына, то это был настоящий профи…

Бить так, чтоб не оставались следы, Лисовский научился от тренера. Тот на сборах бывал крут, провинившихся и нерадивых наказывал, но так, что мать родная ни о чем бы не догадалась. Ярик, повзрослев, перенял тренерские навыки. От его ударов боль была ощутимая, но синяков не оставалось.

– Но они же издевались над ним!!! – не унималась мать. – Издевались над моим мальчиком!

– Мамаша, – устало проговорил участковый, – повторяю, где свидетели? Кто видел, как над ним издевались? Никто. На никто и спросу никак. – Он, довольный своим каламбуром, направился в коридор, всем видом давая понять, что разговор окончен.

Мать уткнула лицо в ладони и беззвучно зарыдала. Володя лежал с открытыми глазами и смотрел на нее без всякого участия. Он все помнил, сознание ни на минуту не выключалось с того самого момента, как Машка затолкала его в злосчастный туалет. Помнил, как его били, как он ползал по холодному полу, как лизал унитаз. На языке до сих пор был привкус мочи и хлорки.

Помнил он и то, как неожиданно к нему потеряли интерес. Куличенко небрежно бросил:

– Харе. Достаточно. – И тут же вся компания покинула туалет.

Некоторое время за дверью раздавались их голоса и смех. Потом все стихло.

Володя медленно поднялся. Все тело болело, его тошнило, голова кружилась. Он медленно доковылял до дверей. Вышел в коридор, втянув голову в плечи, озираясь по сторонам. Уроки давно закончились, вокруг было пусто. Володя, согнувшись в три погибели от боли, спустился вниз. Там ему встретилась их классная, химичка. Она посмотрела на него с удивлением:

– Ты что тут бродишь? Почему не идешь домой?

Он что-то промычал в ответ и пошел в раздевалку за вещами. Оделся, вышел на улицу, доковылял до дому. Мать открыла дверь, вид у нее был встревоженный.

– Где ты был? Почему так дол… – Она не договорила.

Всплеснула руками и ахнула. Она все увидела и поняла, хоть на Володином лице не было ни царапинки.

– Тебя кто-то обидел? Говори! Кто это? Я им сейчас задам!

Вместо ответа он молча зашел в квартиру и так же молча рухнул под ноги матери как подкошенный. Плача и причитая, она потащила его в комнату. Раздела, уложила в кровать. Измерила температуру, принесла чаю с травами, меду, валерьянки и кучу всего еще. Села рядом и потребовала:

– Рассказывай! Все, как было.

Он рассказал. Почти все. Только про письмо к Машке он ничего не сказал. Ему было невыносимо от того, что сам он оказался наивным болваном, а Машка такой коварной стервой…

…Участковый ушел. Мать еще поплакала, потом встала и пошла готовить ужин. Володины любимые котлетки из индейки.

Володя лежал и думал, что лучше бы Куличенко убил его сегодня, потому что как теперь жить? Как смотреть людям в глаза, зная, что ты лизал унитаз? Как ухаживать за девушкой, помня, что ты полз на коленях по полу, подгоняемый пинками блестящих безжалостных штиблет?

Он пролежал весь день до вечера. И следующий день, и еще. Так продолжалось неделю. Мать, сняв с книжки деньги, вызывала одного за другим врачей, пришел даже профессор из известной клиники. Долго осматривал Володю, пытался разговорить его, шутил, говорил, что в жизни можно пережить все, кроме смерти. Володя молчал, забившись под одеяло.

Профессор отозвал мать в соседнюю комнату.

– Вот что, голубушка, – он потеребил седую бородку, – я не вижу отклонений в психике. Это просто стресс. Постепенно он пройдет. Не давите на него. Пусть посидит дома. А лучше всего переведите его на пару месяцев на домашнее обучение.

Мать уцепилась за последние слова. Назавтра она пошла в школу и добилась от директора разрешения, чтобы учителя ходили к Володе домой.

Прошел месяц, затем другой. Наступило лето. Куличенко с друзьями окончили 11-й класс и ушли из школы.

Володю мать на все лето увезла в деревню, на козье молоко, парное мясо и свежие овощи. Он немного оправился от потрясения, но говорил мало и совсем не улыбался. Сидел весь день в доме с книжкой, выгнать его на улицу было невозможно.