Татьяна Бочарова - Последний вечер встречи

Пока Влад послушно дожидался сладостного момента, Марина проскользнула в туалет за пьяной Машкой и, накинув ей на шею ремень, задушила. Ремень был куплен заблаговременно – точь-в-точь такой же, как у Куличенко. Марина оттащила Машку в кабинку и встретила раззадоренного Влада в дверях сортира.

– Хочешь погорячее? – улыбаясь, спросила она его.

– Конечно, хочу, цыпочка, – ухмыльнулся Куличенко.

– Тогда закрой глаза.

Он со смехом повиновался.

– Расстегни ремень, – приказала ему Марина. – И спусти штаны.

– Ого! – заржал Куличенко. – А ты действительно горячая штучка. Я сразу просек, я баб знаю. В тихом омуте…

Он не договорил. Марина аккуратно выдернула ремень из его брюк. Влад шумно задышал и побагровел.

– Чур глаза не открывать!

Марина вытащила из кабинки мертвую Машку, поставила на колени перед Владом.

– На, держи. – Она вложила концы ремня, обвитого вокруг Машкиной шеи, в ладони Куличенко.

– Можешь затянуть покрепче.

– О! Малышка! – застонал Куличенко, предвкушая наслаждение…

Марина аккуратно сняла перчатки, в которых проделывала все манипуляции, и на цыпочках отошла к двери. Оттуда она полюбовалась на жуткую сцену: Машку, стоящую на коленях на полу, Влада без штанов с ремнем в руках. Это было то, что надо, то, что год зрело в воспаленном уме Володи-Марины. Они были квиты.

Она потихоньку шмыгнула за дверь и вернулась в зал убирать посуду. Ее отсутствия никто не заметил.

С этого дня началась смертельная игра Володи с его обидчиками. Ему не стоило ни малейшего труда заявиться к Кристине под видом сантехника, ввести ее в легкий гипноз, усыпить и сфотографировать голой в своих же объятиях. Кристине под тем же гипнозом он велел стереть запись с видеокамеры и тут же забыть об этом. Через несколько часов снимки были на почте у ее мужа. Володя хорошо знал, как и чем живет Кристина, и не сомневался, что разрыв со Сташуком ее сломает.

Лисовского он, как и Машку, приговорил к смерти, помня удары его блестящих ботинок. Просто в сервис зашла милая и хрупкая блондинка и, хлопая ресницами, поведала автомеханику, как замучилась со своей машиной. Тот слушал, пожирая девушку взглядом, и уже готов был пообещать ей, что починит ее машину совершенно бесплатно. Но в это время ему отчаянно захотелось спать, а когда он очнулся, блондинки в ангаре не было. Да слесарь и не помнил о ней. Однако он действовал точно так, как внушил ему Володя – подрезал тормозные шланги в машине, пригнанной Лисовским на профилактику. Ярик заметил, что дело неладно, когда было слишком поздно – автомобиль летел на приличной скорости, впереди горел красный цвет, по зебре шли люди. Ему ничего не оставалось, как резко вывернуть руль…

У Володи стало своеобразным ритуалом после каждого свершившегося акта возмездия приходить на обрыв. В его воспаленном мозгу картинка с тенями за деревьями изменялась: с каждым разом врагов становилось все меньше, оставшиеся больше не ухмылялись, они выглядели жалкими и испуганными. Володя торжествовал. Он вел свой бесконечный диалог с Мариной, а вернее, сам с собой, обсуждал свои победы, строил новые планы.

Наконец со всеми было покончено, оставалась только Вика. Володя не мог придумать, как с ней поступить. Подстроить несчастный случай? Оставить инвалидом? Свести с ума постоянными угрозами и нападениями? Он помнил, как девчонка посочувствовала ему, как просила друзей остановиться. Но ведь могла позвать на помощь и прекратить издевательства! Не позвала.

Он колебался – казнить или миловать. Решил действовать по ситуации. Слегка попугал для затравки. Вика, недолго думая, уехала в Энск. Володя через интернет нашел там бравых ребят, которые за небольшую сумму инсценировали нападение и вторжение в дом Евгения. Первая записка была оставлена.

Дальше Вика и Евгений вернулись в Москву, и Володя-Марина продолжал за ними следить. Он все больше склонялся к тому, чтобы убить Вику, но что-то мешало ему сделать это. Он медлил, присылал эсэмэски, тянул резину. Голос Марины в голове призывал быть неумолимым, но Володя вдруг почувствовал, что устал и выдохся до предела.

Свершившаяся месть перестала быть сладкой и заветной целью. Впереди замаячила реальная жизнь, и она была такой же пустой и безрадостной, как прежняя. Напрасно он тешил себя мыслью, что в облике Марины ему удастся избавиться от гнетущего одиночества. Все вернулось на круги своя: стыд, страдания, нежелание влачить это жалкое существование.