Майк Германов - Безликий [litres]

– Чего он ждет? – Я взглянул на Димитрова.

Лейтенант прошептал мне на ухо:

– Она убила тех двоих, что мы видели, и ранила троих!

– Он ждет последнюю жертву! – отозвалась Аня, после чего грянули два выстрела.

Мы с Димитровым отпрянули, но девушка стреляла не в дверь. Послышался звон разбитого стекла.

– Она высадила окно! – констатировал лейтенант.

– Я пыталась тебе помочь! – крикнула Аня. – Делала, что могла. Но так получилось, что я должна выполнить свой долг. Если Юра не преобразится… – Она замолчала.

– Аня, что за бред?! – не выдержал я.

– Ты не понимаешь! Всю жизнь он страдал из-за того пожара, считая себя уродом.

– Но он не урод, Аня. Он псих!

Мне хотелось добавить: и ты, похоже, тоже! Но я, конечно, сдержался. Такой поворот событий был для меня настоящим ударом, и я чувствовал себя сбитым с толку.

– Тебе не понять! – повторила Аня.

Вот это точно!

Послышалась возня, раздался пронзительный вопль Языковой.

Димитров бросил взгляд в окно.

– Мост! – сказал он.

– Где наши? – спросил я шепотом.

– Вот они. – Он указал на врывающихся в вагон оперов. Их было трое.

– В последнем купе вагона я видел еще одного.

– Я проверю.

Димитров двинулся навстречу полицейским.

Я видел, как он заглянул в купе и затем приказал одному из оперов зайти туда. Видимо, тот, кого мы видели, был из тех, кого Аня ранила, хотя сразу я этого и не заметил.

Димитров вернулся с остальными полицейскими, и они заняли позиции для штурма. У одного из оперов в руке был универсальный ключ от купе, который он, очевидно, раздобыл у проводника.

– Аня! – крикнул я.

– Что? – Голос показался мне глуше обычного.

– Я вхожу!

– Нет! – Вопль был резкий, как удар бича.

– Давай ключ. – Я протянул руку, обращаясь к оперу.

– Уверен? – быстро спросил Димитров.

– Я буду стрелять! – крикнула Аня.

Полицейский вложил мне в ладонь ключ. Он показался мне обжигающе ледяным и неимоверно тяжелым.

– Я иду! – громко объявил я и вставил ключ в скважину.

– Я убью тебя! – завопила Аня в отчаянии.

– Мы въехали на мост, – предупредил Димитров.

Больше нельзя было терять ни секунды: я не сомневался, что Аня собралась поджечь Языкову при помощи жидкости для розжига и выбросить из окна в Волхов, на берегу которого добычу поджидает Барыкин, вооруженный икуланибоколой. Он планирует выловить труп из реки и сожрать лицо последней жертвы.

Я повернул ключ, распахнул дверь и кинулся вперед, нагнувшись так, что оказался почти на карачках. Раздался выстрел, затем еще один, только уже за моей спиной.

Я увидел, как Аня резко дернулась назад, словно получила удар в грудь, но успела еще раз спустить курок. Пуля обожгла мне плечо, тут же последовала целая серия выстрелов, и девушку отбросило к окну. Она перевалилась через столик и исчезла из вида.

Я вскочил и кинулся к окну.

Аня падала с моста! Я успел увидеть, как она вошла в воду, взметнув фонтан брызг, – плашмя, раскинув руки и ноги подобно морской звезде. Пистолет она, кажется, так и не выпустила.

Я обернулся. Купе было наполнено операми, Димитров пытался привести в чувство бившуюся в истерике Языкову. Жутко воняло жидкостью для розжига, которой Аня пропитала ее одежду.

– Барыкин на берегу! – взяв себя в руки, проговорил я. – Нажмите кто-нибудь стоп-кран!

– Только не на мосту! – возразил Димитров. – Мы не сможем спуститься с насыпи. Помогите ей, – добавил он, обращаясь к операм, которые тут же подхватили Языкову и куда-то повели.

– Похоже, ей тоже достался непростой чай, – заметил лейтенант.

Через пару минут состав все же был остановлен, и мы начали спускаться, чтобы найти Барыкина. Отыскать его в лесу, не зная даже, на каком именно берегу он засел, было практически безнадежной затеей. Но я рассчитывал на то, что Барыкин видел падающее в воду тело и решил, что это Языкова, хоть она и не горела в полете. Я надеялся, что он попытается выловить труп, и тут-то мы его и накроем.

Нам пришлось разделиться на две группы, чтобы осмотреть оба берега.

Я чувствовал жжение в плече – там, где чиркнула пуля, выпущенная Аней.

К счастью, кость задета не была. Девушка вообще почти промахнулась. Хирург мигом зашьет рану, как только доберется до меня. Придется, конечно, пропить курс антибиотиков, потому что внутрь наверняка попали микробы и грязь с одежды. Если даже не попали вместе с пулей, то теперь-то, пока я болтаюсь под дождем, а кровь течет по моей руке, наверняка попадут.