Майк Германов - Безликий [litres]

– Не он, – констатировал Димитров.

– Точно нет, – кивнула Аня.

– Опера проверили у проводников документы пассажиров? – спросил я.

– Да, все паспорта прошерстили. Ничего подозрительного.

– Мы должны просмотреть их сами.

– Ладно, я распоряжусь принести их к нам в купе.

Мы вернулись во второй вагон, где в пустом купе устроили подобие штаба. Проводница принесла нам чай в традиционных стаканах, а через некоторое время притащили паспортные данные пассажиров всего поезда.

– Отсортируем тех, кто точно не подходит, – проговорил я, беря стопку. – Затем изучим оставшиеся.

Спустя полчаса мы откинулись на спинки коек и переглянулись.

– Наумова в поезде нет, – констатировал Димитров.

– Значит, надо будет предельно внимательно отнестись к новым пассажирам, – сказал я.

– Да, но почему-то мне начинает казаться, что у него более хитрый план, чем мы думали, – скорчив кислую физиономию, проговорил Димитров. – Скажите, Аня, этот ваш приятель очень умный?

– В школе выиграл несколько олимпиад и даже висел один год на Доске почета, – ответила она. – Атак по жизни, даже не знаю. С ним было, конечно, интересно, но не могу сказать, что он производил впечатление гения.

Я побарабанил пальцами по столу. Ситуация становилась какой-то абсурдной. Не невидимый же он, в конце концов!

– Странно. По идее, он должен был ехать с Языковой. Не договорились же они встретиться в Москве.

– Почему бы не поговорить с ней? – предложила Аня. – Все равно она одна.

– Да, это можно. Раз мы убедились, что Наумова в поезде нет, опасности вроде не предвидится. Попробуем с ней потолковать, – согласился я.

Мы опять направились в четвертый вагон. Переговорив с проводником, мы договорились, что он переведет спутников Языковой в другие купе. Чтобы не прошел слух, что в поезде полиция, нужно было придумать какое-нибудь убедительное объяснение этой необходимости снимать людей с мест, но проводник заявил, что берет это на себя. Через десять минут он пришел и сказал, что все в порядке: в купе осталась только Языкова.

– Оперативно! – восхитился Димитров.

– Как вы это сделали? – поразился я. – Неужели без скандала?

Проводник улыбнулся:

– Что вы! Меня еще и благодарили.

– И все-таки, если не секрет…

– Хорошо, расскажу. На самом деле достаточно было сказать, что в соседнем купе перевозят тяжело больных туберкулезом.

Через пять минут мы уже ввалились к Языковой. При нашем появлении она вся сжалась, и глаза у нее испуганно забегали.

– Не волнуйтесь, – сказал я. – Мы вам поможем.

– Лиза… – начала она, но я ее перебил:

– С ней все нормально, она уже дома.

– Правда? – Языкова аж подпрыгнула.

– Честное слово.

Женщина разрыдалась. Пришлось потратить минут пять, чтобы вывести ее из состояния истерики.

Наконец, убедившись, что Языкова в состоянии говорить, я сказал:

– Мария Семеновна, о чем вы договорились с Наумовым?

– Он приказал купить билет, сесть в этот поезд и ждать его. Угрожал, что, если я откажусь, Лиза умрет!

– Но теперь она в безопасности. Он сообщил нам адрес, по которому она находилась, считая, что вы от него уже никуда не денетесь.

– Он ничего с ней не сделал?

– Нет-нет, не волнуйтесь.

– Бедная девочка! Как она это переживет? – Языкова закрыла лицо руками.

– Вы с ней скоро увидитесь, – проговорил я поспешно, пока она снова не потеряла над собой контроль.

– Когда? Мы сейчас поедем домой?

– Не совсем. Сначала надо арестовать Наумова, иначе он может опять взяться за свое.

Глаза у Языковой округлились.

– Только не это! – испуганно прошептала она. – Я не могу постоянно жить в страхе!

– Вы нам поможете?

– Без меня никак? – Было заметно, что женщину буквально трясет от ужаса.

– Лучше, чтобы вы остались в поезде до конца операции, – сказал я. – А потом мы вас отвезем домой.

Языкова кивнула:

– Хорошо, что я должна делать?

– В общем-то, ничего. Ждать, как и велел Наумов. Если он позвонит, скажите, что едете с семейной парой, ничего подозрительного не заметили. Но только если он сам начнет расспрашивать. В противном случае отвечайте кратко.

– Ладно. Что еще?

– Вроде это все.

Женщина помолчала.

– Он сумасшедший! Это точно! – сказала она вдруг.

Мы ехали молча минуты две, потом Аня объявила, что пойдет за чаем.

– И спросите у проводника, нет ли у него какой-нибудь жрачки, – сказал Димитров. – Неизвестно, сколько еще ждать Наумова. Может, он и вовсе не появится.