Блейк Крауч - Возвращение [litres]

Барри достает телефон, открывает список контактов и пролистывает до нужной буквы. Палец уже тянется к номеру Гвен, когда кто-то окликает его по имени. Барри оглядывается – по улице к нему бежит человек.

– Не надо, не звоните! – выкрикивает женский голос.

Рука Барри ныряет под куртку, отщелкивая застежку плечевой кобуры, и сжимается на рукояти компактного «глока». Наверняка эта баба работает на конструктора кресла. Черт, значит, засекли!

– Барри, пожалуйста, не стреляйте!

Она переходит на шаг и поднимает руки, показывая, что в них ничего нет. Осторожно приближается. В ней едва пять футов роста, на ногах ботинки, черная кожаная куртка усеяна каплями. Густые рыжие волосы почти до плеч тоже намокли. Значит, ждет здесь, под дождем, уже давно. Окончательно обезоруживают Барри добрые зеленые глаза, но не только. Женщина кажется ему странно знакомой.

– Я знаю, что вас отправили назад к худшему воспоминанию в вашей жизни, – говорит она. – Человека, который сделал это, зовут Маркус Слейд. Это здание принадлежит ему. И мне известно, что случилось с вашей дочерью сегодня. Мне очень жаль, Барри. Я понимаю, вы хотите что-то с этим сделать…

– Вы работаете на них?

– Нет.

– Умеете читать мысли?

– Нет.

– Тогда как вы можете знать, что со мной произошло?

– Вы сами рассказали мне.

– Я вижу вас первый раз в жизни.

– Это случилось в будущем, четырьмя месяцами позже.

Барри опускает пистолет. Мозг буквально плавится, пытаясь осмыслить сказанное.

– Вы использовали то кресло?

Женщина смотрит Барри прямо в глаза. От ее взгляда по спине пробегают мурашки.

– Я его создала.

– Кто вы?

– Меня зовут Хелена Смит, и если вы войдете в это здание с Гвен, все будет кончено.

6 ноября 2018 г.

Женщина с огненно-рыжими волосами берет Барри за руку и тянет его по тротуару прочь от подземного гаража.

– Здесь слишком опасно, – говорит она. – Лучше прогуляемся к вашей машине. Она у Пенсильванского вокзала, верно?

Вырвав руку, Барри решительно шагает в противоположную сторону.

Женщина кричит ему в спину:

– Вы наблюдали полное солнечное затмение, стоя рядом с отцом у своего дома в Портленде. Каждое лето проводили у бабушки с дедушкой на ферме в Нью-Гемпшире. Сидели там в яблоневом саду и сами себе рассказывали увлекательные истории.

Барри останавливается и оборачивается к ней.

Она продолжает:

– Когда умерла ваша мать, вы сильно переживали и одновременно чувствовали благодарность за то, что поняли, когда придет ее время покинуть этот мир, и поэтому смогли должным образом попрощаться. Так, чтобы она знала, что вы ее любите. С отцом не вышло, он умер скоропостижно, когда вам было пятнадцать. Вы все еще иной раз просыпаетесь посреди ночи, спрашивая себя: а знал ли он?

Когда они наконец добираются до «Краун-Виктории», Барри трясет от холода. Хелена опускается на колени прямо на мокрый асфальт, чтобы провести рукой по днищу машины.

– Что вы делаете? – спрашивает Барри.

– Проверяю, нет ли радиомаячка.

Они наконец забираются внутрь, туда, где нет дождя. Барри сразу включает печку и с нетерпением ждет, когда мотор прогреет поступающий сквозь решетки воздух.

За сорок минут, что ушли у них на дорогу от 50-й улицы, Хелена поведала ему безумную историю – он и сам не знает, верить в нее или нет, – о том, как ей удалось создать кресло на списанной нефтяной платформе в предыдущей временной линии.

– Мне еще столько всего нужно вам рассказать, – говорит Хелена, пристегиваясь.

– Можно поехать ко мне домой.

– Это слишком опасно. Маркусу Слейду известно о вас и о том, где вы живете. Если когда-нибудь в будущем он осознает, что мы действуем вместе, он сумеет через вас добраться и до меня. Использовать свое кресло, чтобы вернуться в сегодняшний день и застать нас прямо сейчас. Вам нужно перестать мыслить линейно. Вы даже не представляете, на что он способен.

Над головой у них непрерывным потоком мелькают и уносятся назад фонари Батарейного тоннеля, а Хелена объясняет, как ей удалось сбежать с платформы Слейда в собственные воспоминания, а потом скрыться в Канаде.

– Я была готова жить неприметной жизнью до конца своих дней. Или покончить с собой, если Слейд меня отыщет. Все равно я осталась одна – мама умерла в две тысячи одиннадцатом, папа пережил ее совсем ненадолго. Но потом, в две тысячи шестнадцатом, стали появляться первые сообщения о загадочной новой болезни.