Блейк Крауч - Возвращение [litres]

– Почему так вышло? – спрашивает Хелена. – Недостаточное число синаптических связей?..

– Нет, с этим все было в порядке.

– А что за воспоминание?

– Пятнадцать дней назад, двадцатое июня. Первый раз, когда Рид забрался в капсулу с законченной татуировкой «Миранда» на руке.

В голове у Хелены как будто вспыхивает лампочка.

– Еще бы он не умер. Это ведь ненастоящее воспоминание.

– В смысле?

– Той версии событий никогда не было. Риду так и не сделали татуировку до конца. Он изменил воспоминание, умерев в капсуле в первый раз. – Хелена смотрит на подопытного, постепенно складывая картинку в голове. – Тебе оказалось просто некуда возвращаться.

– Но я ведь помню это.

– Каким оно выглядит для тебя, то воспоминание? Темное? Застывшее? В серых тонах?

– Как будто время в нем остановилось.

– Значит, оно не настоящее, а… Не знаю, как назвать. Ложное. Фальшивое.

– Мертвое, – подсказывает Слейд, вновь взглядывая на часы.

– То есть это была не случайность? – Хелена со злостью смотрит на него через стол. – Ты знал с самого начала.

– Мертвые воспоминания привлекают меня, не отрицаю.

– Почему?

– Они представляют собой… как бы еще одно измерение. Новый пункт назначения.

– Понятия не имею, какого черта это значит, но мы вчера договорились, что ты не станешь картировать…

– Каждый раз, когда Рид умирает в капсуле, он обрывает цепочку событий, которые становятся для нас мертвыми воспоминаниями после сдвига реальности. Что случается с этими временн ы ми линиями? Они действительно исчезают или остаются где-то там, вне досягаемости? – Слейд опять смотрит на часы. – Я знаю о сегодняшнем эксперименте, и вы в любую секунду тоже должны все вспомнить.

Все трое молча сидят в ожидании. Хелену охватывает дрожь. Они лезут туда, куда лезть совсем не стоит.

Где-то позади глаз начинает разливаться боль. Подавшись вперед, Хелена хватает несколько салфеток из коробки, чтобы остановить носовое кровотечение.

Мертвое воспоминание о неудавшемся эксперименте врывается в разум.

Рид отрубается в капсуле. Остановка сердца – пять минут. Десять. Пятнадцать. Хелена кричит Слейду: «Сделай что-нибудь!» Бросается туда, распахивает люк. Рид мирно покачивается внутри на воде – неподвижный, мертвый.

Вместе со Слейдом Хелена вытаскивает его и укладывает, мокрого, на полу. Начинает делать искусственное дыхание и массаж сердца, хотя доктор Уилсон по интеркому говорит: «Хелена, это бесполезно. Прошло слишком много времени». Однако она все равно продолжает. Глаза заливает пот. Слейд исчезает за дверью напротив, в комнате с креслом.

Когда он возвращается, Хелена, сдавшись, просто сидит в углу и пытается осознать тот факт, что они убили человека, на самом деле. И это ее вина – из-за ее изобретения Рид попал сюда.

Слейд начинает раздеваться.

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь все исправить. – Он смотрит сквозь одностороннее стекло. – Уберите ее кто-нибудь отсюда, пожалуйста.

Он залезает в капсулу, когда в комнате появляются его подручные.

– Доктор Смит, будьте добры пройти с нами.

Хелена медленно поднимается и против своей воли отправляется в аппаратную, где садится позади Сергея и доктора Уилсона, реактивирующих воспоминание Слейда о порезе при бритье. В голове у Хелены только одно: это неправильно, неправильно, неправильно…

Как вдруг…

Она сидит здесь, в конференц-зале, прижимая салфетку к кровоточащему носу. Поворачивается к Слей-ду – тот смотрит на Рида, который пялится куда-то в пустоту с идиотской улыбкой.

– Рид? – окликает его Слейд.

Тот не отвечает.

– Рид, ты слышишь?

Он медленно поворачивает голову к Слейду – кровь течет по губам, капая на стол.

– Я умер…

– Да, я в курсе. Поэтому и вернулся в другое воспоминание, чтобы спасти…

– И это было самое прекрасное, что я видел в своей жизни.

– Что именно?

– Я видел… – Рид не может подобрать слов. – Я видел все.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Каждый миг моей жизни. Я несся через туннель, заполненный воспоминаниями, и это было потрясающе. И я нашел одно, о котором совсем забыл. Лучшее из всех. Думаю, самое первое.

– О чем? – спрашивает Хелена.

– Мне года два или, может, три. Мы на пляже, я сижу у кого-то на коленях – не могу повернуться и посмотреть, но я знаю, что это мой отец. Мы на Кейп-Мей на джерсийском побережье, куда обычно ездили отдыхать. Я не вижу маму, но знаю, она тоже где-то сзади, а подальше, в полосе прибоя, стоит мой брат Уилл, и волны накатывают на него. Пахнет океаном, кремом от загара и маслом из фритюрницы в уличной палатке неподалеку. – По щекам Рида текут слезы. – Никогда больше я не чувствовал ничего подобного. Столько любви. Так хорошо и спокойно. Это был самый совершенный момент во всей моей жизни. До того…