Николай Леонов - Девушка с кулоном на шее

Чего он тут торчит в одиночестве, подумал Крячко, осматриваясь. Но потом поймал себя на мысли, что Павел мог быть и не один, он, может быть, здесь целый месяц любится с какой-нибудь девушкой. Ладно, отсюда не докричишься, решил он. Обойду-ка я участок с другой стороны. Дом стоит ближе к противоположному забору, там хоть камнем в окно, хоть свистом можно привлечь внимание. А может, удастся и увидеть что-нибудь интересное.

Крячко быстрым шагом обошел два следующих участка и вышел к дому Шаровых с другой стороны. Этот переулок был больше захламлен, здесь давно не косили траву, а на углу красовалась большая лужа, видимо из проржавевшей магистральной поливной трубы. Как все неопрятно, подумал Стас, обходя лужу, этот дачный поселок далек от благоустроенного совершенства. Окинув взглядом глухую стену дома, он с неудовольствием понял, что окон на эту сторону не было. Зато слышнее была музыка и… В доме что-то с грохотом упало, а потом послышался крик боли.

Стас замер на месте. И только теперь он увидел, что сетка возле стены дома, в той части, где ее скрывал большой куст сирени, была прорезана. Да ее просто перекусили, звено за звеном, вон теми арматурными ножницами с длинными ручками, которые бросили на отмостку за куст. Не раздумывая больше, Крячко присел и полез в дыру. Размер был подходящий, метра полтора высотой, так что пролезть он смог быстро, не зацепившись за сетку.

А в доме снова крик, потом с грохотом что-то скатилось, видимо, по лестнице со второго этажа. Музыки больше слышно не было. Стас выхватил из кобуры под мышкой пистолет и, рванув входную дверь, заорал как можно громче:

– Всем стоять! Полиция!

Сейчас главное – остановить происходящее. Что-то ведь происходило, кто-то кричал от боли, что-то падало. Все это очень походило на драку, на смертельную схватку. Лестницу, ведущую на второй мансардный этаж, он увидел справа и тут же побежал к ней. На его глазах с грохотом что-то упало, видимо, человеческое тело. Так и есть, через секунду он увидел окровавленную руку, которая безжизненно свесилась, пачкая перила. Крячко мгновенно оказался на нижних ступенях. Светловолосая голова парня лежала на ступенях, рука безжизненно повисла, а выше, на верхней площадке, – чьи-то ноги в кроссовках.

– Стой, стрелять буду! – крикнул он и бросился наверх, надеясь, что сумеет выстрелить по ногам, чтобы задержать преступника. Там преступник, а на лестнице без движения лежит Павел Шаров. Его фото Крячко видел раньше, ошибиться он не мог. Но когда Стас оказался на втором этаже, там уже никого не было. Створка окна покачивалась, стеклопакет в ней разбит, на подоконнике крюк, а вниз вдоль стены, видимо, спускалась веревка, он почему-то не сомневался в этом. Стас подошел и выглянул. Так и есть. А ведь парень альпинист, он и в дом Пименова попал через окно с крыши по веревке, и здесь. А в загородном доме профессора преступник без таких сложностей обошелся. Интуиция подсказывала, что преступник – один и тот же. И сейчас он снова ушел.

– Живой? – Крячко спустил на пол окровавленное тело Шарова, и тот застонал. – Не бойся, я из полиции. Все хорошо, ты в безопасности.

Ран было три. Одна колотая, наверное, не очень опасная, в плече чуть выше локтя. Крови много, но жизненно важных органов здесь нет. Еще одна резаная рана прочертила кровавой полосой грудь, распоров рубашку. А вот третья неприятная: справа от пупка, колотая. И трудно угадать, что там задето внутри, а что нет. Справа печень, а это серьезно!

Выдвинув один за другим ящики комода у стены, Стас нашел простыни, наволочки и стал закрывать раны, пытаясь остановить кровотечение. Сделав жгут, перетянул плечо выше раны. И только после этого достал свой телефон, стараясь не перепачкать его в крови, и вызвал «Скорую помощь». Укол бы тебе сделать, подумал Крячко, глядя на бледное лицо Шарова, обезболивающее, противошоковое, и стал набирать номер Гурова.

– Лева! Хочу огорчить тебя. Хотел сказать, что есть и приятная сторона вопроса, но подумал, что приятного все же в этом нет.

– Ты что, Стас? Что случилось? – Голос Гурова был глухим и напряженным. Кажется, он ждал самых неприятных новостей. Интуиция и ему подсказывала, что все очень серьезно.

– Если коротко, то Павел Шаров еще жив, но сколько он проживет, я не знаю, не могу определить серьезности ранений. Нападавший скрылся, хоть я и пытался стрелять. Ранения у Шарова ножевые.

– Кинжал? Ты видел нападавшего?

– Не берусь судить, чем его ранили. Раны большие, может, и кинжал, а может, и самодельный нож, заточка. Преступника не видел, только ноги. Типичные для молодых мужчин кроссовки. Уже не подростковые, но все еще относящиеся к молодежному типу. Джинсы синие, поношенные. Больше ничего не сумел увидеть. Он со второго этажа в окно ушел.