Наталия Антонова - Не девичья память

— Не обращай внимания, Вася, — сказала ему Мирослава и пошла в дом.

На кухне она разогрела вчерашние котлеты, щедро поделившись с котом. После трапезы Василий подошел к ней, заглянул в глаза и потряс хвостом.

— Я тоже, Васенька, тебя люблю, — отозвалась она, погладила выгнутую спинку и отправилась в гостиную к компьютеру.

По электронной почте Мирослава послала Морису фотографии Н-ска, которые успела нащелкать, путешествуя по городу с Семеном. А в ответ минут через двадцать она получила длинное письмо с изысканным описанием собственного осеннего сада… Особенно ей понравились «цветочки и листики, похожие на бабочек».

— Просто Тургенев, — улыбнулась она.

Посмотрела приложенные к письму фото своего сада и поняла, что соскучилась и по дому, и по Морису, и по Дону и Шуре, и даже по Люсе. А сильнее всего, наверное, по брату Виктору, от которого давно не получала никаких известий.

Морис же тем временем оторвался от компьютера и вышел в сад, куда его позвала Клавдия Ивановна Рукавишникова — приходящая домработница.

Сегодня Клавдия Ивановна была с внучкой Ксенией. Они стояли на залитом солнцем пятачке с зеленой травкой, возле их ног стояли большие плетеные корзины.

— Морис, — обратилась женщина к Миндаугасу, — хотела спросить, где нам можно собирать яблоки?

— Да где хотите, — улыбнулся Морис.

Пятнадцатилетняя Ксюша зарумянилась и потупила глаза.

Морис Миндаугас казался ей сказочным принцем, античным божеством. Нет, она не была в него влюблена. Разве можно влюбляться в того, кто недосягаем? Он на Олимпе, а она тут, у подножия заоблачной горы. Но вот обожать его и любоваться им никто запретить ей не мог.

Морис же, встречая внучку Рукавишниковой, не раз думал, что из этой девчушки, постоянно заливающейся под его взглядом румянцем во всю щеку, скоро вырастет настоящая русская красавица. Толстенная русая коса до пояса, серые глаза с поволокой, густущие ресницы в полщеки, чуть вздернутый задорно носик и пухлые, как бутончик распускающейся розы, губы.

«Интересно, кому достанется это сокровище в будущем?» — подумал он и ушел в дом.

Часа через полтора Мориса снова окликнула Рукавишникова, сообщив, что они уходят.

— Клавдия Ивановна, вы бы еще пришли, — ответил Миндаугас, разглядывая ветки яблонь поздних сортов, яблок на них еще было достаточно, — а то жалко, если замерзнут.

Женщина кивнула:

— Да, первые морозы не за горами. Ничего, если мы завтра с утра придем?

— Приходите, когда хотите, — поймав восхищенный взгляд Ксюши, он подмигнул ей и спросил, — как дела в школе, красавица?

— Хорошо, — ответила она, зарумянившись еще больше, и первая выскользнула за ворота.

— Ксюша учится хорошо, — с гордостью проговорила бабушка девочки, — только дичится иногда.

— Это пройдет, — сказал Морис и закрыл ворота за Рукавишниковыми.

Перед тем как отправиться в свой дом, Богдан Трофимов зашел к отцу.

Юрий Евгеньевич сидел в кресле перед разожженным камином с чашкой какао в руках и смотрел на огонь.

— Это ты, Богдан? — обернулся он к сыну.

— Да вот решил зайти, посмотреть, как ты тут.

— Нормально, чего нам, старикам, сделается.

— Это ты-то старик, — хохотнул сын, — батя, прошу тебя, не прибедняйся.

— Я и не прибедняюсь. Хочешь какао?

— Нет, я на минуточку. Вот запасся продуктами. А то как бы дорогого детектива не уморить голодом.

— Кстати, как продвигается расследование? — спросил Трофимов-старший.

— Ты слишком спешишь, отец. Такие дела скоро не делаются.

Юрий Евгеньевич покивал в ответ.

— Как дела у Елены Павловны?

— Неважно, как все это время.

— Мирослава хочет с ней поговорить.

— Это обязательно? — встревожился отец.

— Я не знаю, наверное, профессионалу виднее. Мы же не абы кого с улицы пригласили.

— Она такая молодая, — вздохнул Юрий Евгеньевич, — у нее точно есть удачно раскрытые дела?

— Точно-точно, отец, не переживай. Вот увидишь, раскрутит она это дело.

— Дай-то бог. — Трофимов-старший допил какао и поставил чашку на зеркальный столик.

— Как Васька-то там? — спросил он. — Что-то не заходит ко мне давно, бродяга.

— Васька катается, как сыр в масле. Чего ему к тебе заходить? Ты дома редко бываешь. А там его постоянно дамы балуют.

— Что за дамы? — удивился Юрий Евгеньевич.

— То Лиза, то Мирослава.

— Ну, какие ж они, сынку, дамы, — засмеялся он, — они еще барышни. Ладно, иди, корми своего аса детективного дела, а я подремлю тут с журналом, вот и спать лягу.