Павел Астахов - ДНК гения [litres]

Андрюша слушал, с чем-то соглашался, с чем-то смирялся – и тем сильнее ненавидел Гуреева, чем больше любил папу Игоря.

В пятнадцать лет он взбунтовался и совершил локальную революцию, поразив родителей неожиданной продуманностью своих действий.

На лето Андрюшу отправили к маминым родственникам в деревню. Там в одном из дворов был полуразрушенный дом, снести который бульдозером было проблематично из-за близости жилого строения. Андрюша сам договорился с хозяином участка, собрал бригаду из таких же, как он, подростков, и они за умеренную плату за пару месяцев разобрали дом вручную, с помощью ломов и кувалд. Причем не поленились разбить куски стен на фрагменты поменьше, а их с разрешения хозяина недорого продали желающим как стройматериалы – еще и сами развезли их клиентам на тачках.

В Москву Андрюша вернулся с мозолями, деньгами и четким планом. В отсутствие дома родителей он нанял пару недорогих работящих мастеров-молдаван, и они за один день сделали в его комнате небольшой, но принципиальный ремонт, не оставив и следа от многочисленных балетных афиш и постеров.

К вечеру, когда родители вернулись с работы, чистые и непорочные стены Андрюшиной комнаты белели свежей краской. Похожие на театральные кулисы бархатные портьеры на окне заменили легкие жалюзи, а с потолка вместо люстры с хрустальными подвесками свисал бумажный шар светильника из ИКЕА.

Коллекцию фарфоровых танцовщиц и богатую подборку видеокассет с записями балетных спектаклей Андрюша собственными руками аккуратно сложил в большую картонную коробку, которую отнес в родительскую спальню.

Мама плакала, но папа Игорь неожиданно встал на сторону Андрея и не позволил предметам культа Великого Роберта вернуться в бывшую детскую.

– Мальчик вырос, Тата, – сказал он супруге. – Больше мы уже не сможем решать за него. Ты сделала все, что могла, утешься этим, но жизнь продолжается, и на взрослого Андрея никто из нас не имеет прав.

– А Он? По-твоему, Он тоже больше не имеет прав на сына?! – рыдая, спрашивала мама, и Андрей в бывшей детской, слыша ее через стену, болезненно морщился.

«Он» – то есть Гуреев, по мнению Андрея, не имел никаких прав на сына вообще никогда.

Но времена, люди и их убеждения меняются. Однажды, много лет спустя, мама очень его попросила, и Андрей согласился…

Все-таки он любил ее и папу Игоря, а чего не сделаешь ради любимых людей…

– Чем сильнее ваш страх, тем больше шансов, что он материализуется, – говорил Андрею Ростовцеву его психоаналитик.

– Да я и рад бы не бояться, – Ростовцев никак не мог понять принцип действия. – Но как мне его задавить?

– Так давить и не надо! – Психоаналитик – известный, дорогой, какой и положен по статусу директору крупного современного банка, – качал головой, сокрушаясь непонятливостью пациента. – Страх – неотъемлемая часть жизни здорового организма, мы с вами об этом уже говорили. Если вы прогоните этот свой страх – на его место прибежит другой. Поэтому ваша задача – не уничтожить его, а приручить. Ввести в рамки, цивилизовать, понимаете? Вот сейчас этот страх для вас – дикий волк, а вы сделайте из него верную собаку!

– Вот хоть убейте, доктор, решительно не понимаю – как, – признавался Ростовцев.

– М-да… Ну, будем работать, батенька, будем работать, – вздыхал дорогой психоаналитик, кротко смиряясь с необходимостью еще долго получать от Ростовцева внушительные гонорары.

Ростовцев не слишком тяготился этой перспективой – денег у него хватало. Вот время тратить на визиты к психоаналитику было жалко, уж лучше бы он лишний раз в фитнес-центр сходил, а то уже брюшко намечается…

Брюшко директора крупного современного банка компрометировало. Директору крупного современного банка следовало быть моложавым, подтянутым, ясноглазым и улыбчивым. А какая улыбка, если есть страх?

Этот конкретный страх Ростовцева как директора крупного современного банка тоже компрометировал.

В его положении нормально и даже правильно было бы бояться отзыва лицензии или дефолта, падения котировок на нефть, санкций, в конце концов. Как брутальный мужик, он мог бы бояться женской неверности, как человек разумный и при этом обладающий воображением – войны с пришельцами с Альфы Центавра или апокалипсиса. Достойных страхов было много!

Ростовцев же, как распоследняя кисейная барышня, пошло боялся вида крови.

В былые времена об этой его позорной слабости многие знали, но в последние годы Ростовцев свой страх скрывал ото всех, за исключением верной (хочется верить) супруги. Но не зря говорят, что шила в мешке не утаишь: на прошлой неделе Ростовцев позорно грохнулся в обморок на совещании, когда косорукая секретарша уронила с подноса стакан и, спешно собирая осколки, порезала руку. После этого пришлось посвятить в проблему и психоаналитика.