Дженнифер Роу: Рождественские убийства

– Какое-то время они действительно были счастливы, – с улыбкой ответила Берди. – Но Уильям романтик до мозга костей, и посему у него гораздо лучше получалось любить на расстоянии. Так что прожив около года с Пичес, заметно располневшей от его стряпни, он воспылал страстью к одной из посетительниц магазина – смуглой, худощавой и весьма загадочной даме на несколько лет старше его. А спустя еще полгода они тайно сбежали. Пичес едва не слегла от горя, но довольно быстро оправилась и вышла замуж за доктора Беддаза, который давно симпатизировал ей и к тому же обладал тактом и надежностью.

Тоби рассмеялся.

– Мне нравится, – произнес он. – Хороший финал.

Берди взглянула на часы.

– Начало первого, – заметила она. – С Рождеством!

– С Рождеством, и благослови нас всех Господь, – ответил Дэн Тоби.

Дом стоял на самой вершине холма, покрытого жухлой травой. Она росла даже вокруг изъеденных червями деревянных свай, слегка приподнимавших дом над землей. Он был старым, мрачным, и, когда дул ветер, металлическая крыша издавала зловещий скрежет, а окна отчаянно дребезжали. Иногда на холм забредали коровы с расположенных у подножия холма пастбищ. Они жевали траву и поглядывали в сторону веранды безразличными влажными глазами. Иногда поднимавшийся из долины туман плотно окутывал дом, отчего тот преображался и затихал. И тогда жившие в нем люди выходили на веранду, оглядывались по сторонам и начинали разговаривать вполголоса, как если бы находились в церкви или не хотели разбудить спящего ребенка.

Только в доме не было теперь малышей с тех самых пор, когда Брэдли и Боб Уинн были детьми. В те далекие дни они бродили по пастбищам, ловили угрей в ручье, прятались за баком с водой или же забирались на старое фиговое дерево, чтобы увильнуть от работы по дому. В это время их мать Джен в своем неизменном лиловом платье в цветочек стояла на веранде и, щурясь от солнца и дрожа от гнева, осматривала окрестности, громко и пронзительно звала непутевых сыновей.

Теперь Боб и Брэдли стали взрослыми. Большой, белокурый и веснушчатый Брэдли походил на отца, но его добрые голубые глаза со временем выцвели и приобрели сероватый оттенок. Боб не уступал брату в росте, однако был худощав и смугл. Его подбородок всегда отливал синевой, как бы тщательно он ни брился. Карие глаза глядели настороженно, а длинные загорелые пальцы беспокойно двигались.

Братья Уинн, как и прежде, жили в своем старом доме с матерью и женой Брэдли Ширли. Джен заметно сдала и утратила былую энергичность, однако по-прежнему главенствовала в доме и управляла жизнью его обитателей, как и в те времена, когда была еще полна сил и могла с легкостью догнать десятилетнего мальчишку и притащить его за ворот в дом, совершенно не запыхавшись при этом. Ее муж умер двадцать лет назад. Недоброжелатели поговаривали, будто тридцать лет брака настолько измучили Фрэнка Уинна, что он с радостью отправился на тот свет, едва только ему представилась такая возможность. Фрэнк был мужчиной крупных размеров, и тем не менее Джен, будучи вдвое ниже и вчетверо легче его, время от времени поколачивала бедолагу.

Недаром говорят, что яблочко от яблони недалеко падает. Брэдли – младший из братьев – со временем женился на женщине, столь похожей по темпераменту на его мать, что оставалось лишь диву даваться. Как и Джен, Ширли всю свою жизнь провела в долине. Дом ее родителей располагался в нескольких километрах от дома Уиннов. Братьям было десять и двенадцать лет, когда она родилась, поэтому они относились терпимо и немного насмешливо к молчаливому настороженному ребенку, неотступно следовавшему за ними по пятам. Со временем Ширли превратилась в тощую, веснушчатую девицу, смущенно отводившую глаза и нервно теребящую носовой платок на танцах и вечеринках, где она неизменно подпирала стены. Однако стоило ей вступить в раннюю пору цветения, Брэдли Уинн, которому в тридцать два года изрядно наскучила холостяцкая жизнь, вдруг открыл свои добрые голубые глаза и увидел, что двадцатилетняя Ширли стала настоящей красавицей. Приняв пробудившееся в груди чувство за любовь, он сделал ей предложение.

Скорее всего девушка предпочла бы Боба, но тот замужества не предлагал, поэтому Ширли решила не искать добра от добра и ответила согласием младшему из братьев Уинн. После свадьбы она переехала в старый дом на холме, где проживал с матерью и братом ее новоиспеченный супруг. Ширли была счастлива. Ей очень нравился этот дом, из окон которого открывался прекрасный вид. К тому же воздух здесь, на вершине, был гораздо чище и свежее, нежели в долине, в доме ее родителей, примостившемся возле дороги. Воздух на его увитой виноградными лозами веранде пропитался пылью, автомобильными выхлопами и приторно-удушливым запахом коровьего навоза. Старая Джен не вечна, да и Боб наверняка захочет уехать после смерти матери. Так что рано или поздно хозяйкой дома стала бы Ширли. И, конечно, Брэдли. А после них – их сыновья. В первые месяцы после свадьбы, глядя на то, как Брэдли разувается у порога и, смущаясь новыми для него отношениями, направляется к ней, Ширли обнаружила в себе нежность, коей никогда доселе не испытывала.