Елена Михалкова - Самая хитрая рыба

– Слышь, Натаха! Лизка-то поумнее тебя будет!

– В тебя пошла, – ровно сказала Белоусова.

Мансуров осклабился.

– Будь я поумнее, давно догадался бы, кто стукач.

– Я пыталась вам помочь!

Илюшин смотрел на очень бледное лицо ребенка. Бабкин – на руку, в которой был зажат револьвер.

– Помочь? – с каким-то детским недоверием переспросил Антон. – Милая, ты нас всех прикончила.

– Послушайте, это была глупость! – вмешался Илюшин. – Но глупость же, не преступление! Вы знаете свою жену. Она сделала это не нарочно.

Мансуров перевел взгляд на него.

– А, Макар… как тебя там… Андреевич… Тут ведь вот какое дело. Платить-то по счетам все равно надо, верно? Хоть за глупость, хоть за ум. – Он шагнул вперед, и голос его обрел холодную ярость. – Ты, сука, все у меня отняла! Все!

– Я отняла… – Илюшин ощутил, как крупная дрожь сотрясла тело женщины. – Я отняла! – громче повторила она. – Не ты, когда подбил моего брата грабить вора в законе! Не ты, когда дал ему оружие! А я?! Я его сестра!

У Мансурова сузились глаза.

– Все получилось бы, если бы ты не вмешалась.

Девочка переступила с ноги на ногу и шмыгнула. Антон брезгливо поморщился. Если бы он не знал наверняка, что жена никогда ему не изменяла, он был бы уверен, что это не его ребенок. Бледная немочь, набитая книжными выдумками. У него должен был родиться сын! А если девочка, то не этот хилый кисель, а крепенькая, на толстых ножках, темноглазая, быстрая и бойкая, как пацан. Он учил бы ее драться! Он не стыдился бы ее!

Что там проблеяла Наталья? Он подбил ее брата. Он дал Максу оружие.

Безмозглая овца разрушила его жизнь. Из-за нее он все потерял. Его нынешнее существование – это суррогат, подделка. Все должно было сложиться иначе.

Как он вообще мог на ней жениться? Думал, она будет напоминать ему о Максе.

Кретин.

«Ты подбил моего брата ограбить вора в законе». Она сказала это так, будто это его действия стали причиной гибели друга.

Его затопило слепое бешенство. На мгновение лица сидящих расплылись, слились в розовое пятно.

– Пап, я устала! – вдруг заныла девочка.

– Потерпи, немного осталось.

Мансуров даже засмеялся, и судя по тому, как оцепенела его жена, до нее дошло, что он собирается сделать.

– Ты сама виновата, Натаха, – почти ласково сказал он.

– Антон… умоляю… Все, что угодно… п-пожалуйста…

Наташа попыталась встать, но он придвинул дуло ближе к виску девчонки, и его жена застыла, как статуя, – только слезы катились по лицу. Он видеть не мог ее перепуганную овечью морду. Шлепнуть бы ее… но рано, рано. Так легко она не отделается.

– Тебя поймают, – вдруг прорезался громила, тот, что следил за ним прежде. Его имя вылетело у Антона из головы, да это было и неважно. – Влепят пожизненное. Это все для какой великой цели? Чтобы наказать пятнадцатилетнюю девчонку?

– Ты не понимаешь. – Антон позволил себе улыбнуться одними губами. – Во всем должна быть симметрия. Око за око, зуб за зуб. Что у меня возьмешь, того и сам лишишься. На этом мир стоит. А я его держу.

– Зашибись ты атлант. Пятилетнего ребенка грохнуть – это большая сила нужна!

Лиза не дернулась. Соображает все-таки, одобрительно подумал Мансуров. Унаследовала от него хоть что-то.

Но это уже не имеет значения.

Он все рассчитал. Сначала – Лизка. Потом эти двое. А Натаха… Прострелить ей колено, чтобы не путалась под ногами, но только не сдохла. Не сдохла – это главное. Пусть поживет, как он жил! Авось дойдет…

– Лиза, скажи маме пока-пока… – начал он.

Здоровяк изменился в лице. Только смотрел он не на Мансурова, а вверх, на лестницу над его головой. Дурак, что ли, удивленно подумал Антон. Кого можно купить на такую уловку? И рожу скорчил, как в комедии: челюсть отвесил, глаза выпучил.

Мансуров хотел сказать, что актер из него хреновый, но тут второй сыщик тоже перевел взгляд наверх.

Выглядело это так, будто они сговорились. Будто они репетировали, добиваясь сходства выражений. Морды у них стали одинаково дебильные.

– Ой, мамочки, – прошептала Лиза, немного вывернув шею, и почему-то приподнялась на цыпочки.

Мгновение спустя Антон и сам заметил краем глаза какое-то шевеление на полу. Белая крыса бежала вдоль плинтуса.

Что?! Как ей удалось…

– Мансуров! – хрипло окрикнули с лестницы.

Он узнал голос и в изумлении задрал голову.

– Сволочь! – с ненавистью сказала Анна Сергеевна.

И разжала пальцы.

Илюшин, утративший дар речи, смотрел, как огромная клетка, накренившись, летит в лицо Антону Мансурову. Рывка Сергея он не заметил, лишь почувствовал страшный толчок.