Андрей Звонков - Невидимка. Фельдшер скорой – агент уголовного розыска

Он, как выразилась Люся Шкребко, «сменил прикид», закупив «фирму», то есть модные вещички, штудировал в свободное время «Щит и меч». Несколько раз его вызывала Ма Бейкер на приступ астмы, и каждый раз события на вызове шли по привычному сценарию. Бакирова требовала ввести ей эуфиллин с корглюконом, но Иван начинал с гормонов, как это делал ЮАН. Правда, уже наученный опытом первого приезда, он на выезд к мамаше брал с собой бутылки с растворами соды, которые они с Люсей однажды утащили из реанимации «больнички». Люся довольная в машине целовала флакончики и радовалась как ребенок. А Иван отобрал у нее пару из десятка:

— Эти пусть останутся у меня, для Бакировой.

— Охота тебе переводить такой ценный продукт на эту жабу? — фыркнула Люся.

— Какая бы она ни была жаба, она больная, и раз уж мне доводится ей помогать, я хочу, чтобы помощь эта была эффективной. — Объяснил Иван.

— Да если бы ты знал, какая она, — проворчала Люся.

— А какая она? — не понял Иван. Он хотел сказать, что Бакирова инвалид, несчастный человек, в прошлом ведь тоже медик, так откуда у Люси это презрение? А если бы она сама так заболела? Но не стал. Не хотелось ссорится с напарницей. А еще он ждал, что Люся расскажет, чем она обижена на Ма Бейкер, но та молчала. Шкребко, обычно говорливая и веселая, вдруг помрачнела и продолжать разговор на тему Бакировой не захотела. Иван подумал, что может быть Люся, осознала свою неправоту? Ответа на эти вопросы он так и не дождался. Пошла работа на вызове, тема вроде бы забылась.

Иван не мог понять одного, странный пиетет в отношении Ма Бейкер на подстанции, как и крайняя неприязнь, высказанная и Сашкой Линдером в ее отношении и Люсей Шкребко — это все только потому, что она очень близкий человек для заведующего? Или есть какие-то более веские причины для нелюбви?

Иван вспомнил, что Сидорчук ему рассказывал, будто у Бакировой есть связи в криминальном мире и ЮАН именно через нее договорился с какой-то ОПГ, чтобы сотрудников подстанции не трогали наркоманы. Это было один раз, Сидорчук больше на эту тему разговор не заводил, а тормошить и расспрашивать его Иван считал опасным. То соображение, что сотрудники обязательно обсуждают эти темы в помещениях подстанции, навело Ивана на мысль, подкинуть полковнику идею нашпиговать подстанцию жучками. Но повода заказать встречу не появлялось, и он все также каждый вечер рапортовал «Для вас ничего не видел».

Ивану пришла в голову мысль во время одиночных дежурств, когда поговорить кроме водителя было не с кем, попытаться разговорить шоферов, и хоть что-то разузнать, что происходит на подстанции по их мнению. Они ведь все видят и слышат, а значит, что любые мухляжи особенно масштабные и связанные с ложными вызовами без их участия проходить не могут. А значит, велика вероятность, что кто-то из них с медиками в доле.

На подстанции появились новые водители. Этот состав не подконтролен заведующему, а значит, ЮАН как-то постарается отсекать их от особенно серьезной информации. Возможно, что сделает он это публично и открыто.

На утренней конференции ЮАН однажды произнес целую речь:

— Я хочу обратиться к женскому составу подстанции. Я понимаю, что у нас водители мужики серьезные и многие весьма состоятельны, и среди них есть холостые. Возможно даже, что кто-то из них видится нашим дамам выгодной партией, я не сомневаюсь даже в высоких чувствах. Но давайте не забывать главного, мы не «одного поля ягоды», и им не зачем знать наши проблемы, как нам вряд ли будут интересны их проблемы. Мы не вмешиваемся в дела с километрами и бензином, им ни к чему знать наши дела с пациентами и наши заботы. Не болтайте. Особенно это касается женщин. Вступая в любовные отношения, пожалуйста, не делитесь с ними информацией, которую мы считаем медицинской тайной. Им не нужно знать о проблемах наших постоянных пациентов, не обсуждайте их при водителях. Ведь все это потом утекает в город. И мы негативом в отношении контингента больных сами себе портим репутацию. Мы сейчас стали намного менее уважаемы, чем это было при Советском Союзе. И я вижу причину только в нашей, точнее вашей болтливости.

Вроде бы все только в адрес женщин, но имеющий мозг поймет, что обращение это ко всем сотрудникам. Заведующий как бы напоминает, что болтать не надо. Иван, выйдя из зала, подумал, а может быть, Москвичов своим заданием в нем поселил параноидальный вирус? И на самом деле ничего тут нет. Ну, откупаются, ну и ладно. Никто ведь не против. Или нет? Тогда, после выступления заведующего, у Ивана впервые появилась идея, а есть ли недовольные политикой ЮАНа на подстанции? Он даже удивился этой мысли, настолько она ему сперва показалась абсурдной. Но, чем дольше он ее «думал», тем интереснее она ему представлялась. То есть, совсем не так как обычно, когда показавшаяся изначально гениальной идея, по мере ее осмысления становится банальной и глупой.