Андрей Звонков - Невидимка. Фельдшер скорой – агент уголовного розыска

Иван вдруг подумал, что полковник очень похож на заведующего, только моложе лет на десять или больше. Допустить мысленно, что ЮАН имеет какое-нибудь отношение к криминалу, не получалось. Не свойственен ему авантюризм.

Романтические приключения агента в стане врага превращались в тяжелые испытания и прежде всего потому, что стан казался совсем не вражеским, а ощущать себя агентом стало совсем не комфортно. Возникла идея связаться с Москвичовым и отказаться от задания. Но в уши сразу полезла песня: «А для тебя, родная, есть почта полевая!». Да уж, армия — не просто крючок — корабельный якорь. Москвичов рассчитал все правильно. Тогда, решил Иван, я еще пару недель поработаю и расскажу все честно заведующему. Если у него на подстанции действительно есть что-то криминальное, пусть разбирается, а если нет, то так и доложу Москвичову.

Машина остановилась, и Иван увидел стеклянный вход подстанции.

— Иван, выгружайте оборудование. Я сдам бригаду. — ЮАН открыл боковую дверь машины, собираясь разбудить фельдшера, если тот задремал.

— А на какой мы дальше будем работать?

— Вы на двадцать первой, а я поеду домой. — Усмехнулся заведующий.

«Вот это номер! — подумал Иван. — Экзамен по сокращенному варианту?». Он вспомнил, что нужно отзвониться по ноль девять и сообщить, что он ничего не видел. Из диспетчерской этого не сделать, там полно народу и такой доклад вызовет недоумение и подозрение у любого человека. С вызова он тоже не мог.

Оттащив мешки и кислород на склад, Иван побежал на улицу, там есть автомат, карточка уже в руке. Времени до окончания контрольного срока оставалось пять минут. Встречать курьера не хотелось, ведь Иван даже не представлял, какие санкции на него наложит Москвичов, но тот намекнул, что наказание за неисполнение приказа будет ужасным. К счастью автомат был свободен и работал.

— Городское справочное бюро! Девятнадцать тридцать два. Говорите.

— Абонент Кислород. Для вас ничего не видел, — выпалил Иван.

— Спасибо, приняла.

Короткие гудки. Все как обычно. Он уже неделю так отзванивался, но только сегодня его подмывало оставить сообщение для полковника. Что его удержало? На этот вопрос Иван пока ответить не мог. Интуиция? Или сомнение, а что он скажет? Что ЮАН произнес какие-то непонятные слова в разговоре со своей старой знакомой? Нет, рано. А может быть ЮАН вообще тут не при чем? И доложив, Иван его подставит, подозревать ни в чем не виновного человека непонятно в чем? Нет. Так нельзя.

Двадцать первая бригада была еще на вызове, и Иван пошел на кухню — перекусить, выпить чаю и поговорить с новыми знакомыми. В списке бригад на сегодня под номером двадцать один значились фамилии: Шкребко 18—8:00 и Тупицын 22—8:00. До сих пор Ивану не был знаком сотрудник с фамилией Шкребко.

Бутерброды в холодильнике уцелели. Слава богу, на них никто не покусился, как и на бутылку кефира с зеленой крышкой из фольги. Нравы на скорой почти на всех подстанциях довольно демократичны. Если очень хочется есть, а на полке лежит что-то съедобное, срабатывал закон: хочешь узнать чье это? Съешь и узнаешь.

В первые же Ивановы сутки на новой подстанции доктор Сидорчук рассказал, что в прошлом году был забавный случай. Одна девушка — фельдшер приехала ночью с вызова и увидела, что в холодильнике лежат творожные сырки. Ходила, ходила, спать не ложилась, а потом взяла и съела их. А утром, на пятиминутке выяснилось, что сырки оставил ЮАН, который вышел подежурить в ночь. Ругаться он не стал. Увидав фельдшерицу, буквально сгоревшую от стыда, даже извинился, что вынес случай на общее обсуждение. На следующий день в холодильнике появилась большая пластиковая коробка с надписью «ОБЩЕЕ». Откуда там берутся продукты никто не знает, точнее специально никто не накладывает, но если очень хочется есть, а своих продуктов нет, можно взять оттуда, а взяв, нужно потом что-нибудь вернуть. Что там обычно лежит? Вафли, сухари, печенье, а чай в пакетиках и сахар не переводились на кухне никогда.

На кухне аншлаг, что вполне закономерно для десяти вечера. Дневные бригады сдались, а ночные еще в разгоне по вызовам. Медики пользуются законной передышкой, кто ест, а кто и пошел прикорнуть минут несколько, ведь неизвестно, что ночью будет и удастся ли подремать?

Иван заглянул, выискивая свободный стул и уголок за столом. Парень года на три — четыре старше Ивана и две женщины в возрасте разместились за столом у плиты, а еще двое, явно водители присели в дальнем углу, судя по курткам и замызганным джинсам, а главное по рукам с въевшимся маслом и чернотой под ногтями. Шофера о чем-то негромко терли между собой и к медикам не обращались. Вот еще одно отличие от прежней подстанции, там у водителей была своя кухня, а тут общая. Увидав Ивана, парень махнул рукой.