Валерий Махов - Сезон мести

— Так вы мне поможете или нет? Если да, то я найду способ вас отблагодарить, если нет — никаких обид, мы оба забываем этот разговор.

— Конечно, конечно. Я достану. Много не гарантирую, но чтобы хорошо расслабиться, нам хватит.

— Нам? Значит, вы тоже член нашего закрытого клуба? И не дрожите вы так. Возьмите себя в руки. Я обещаю вам неповторимый вечер, а ночь будет такая, как будто она последняя в нашей жизни. Вы мне тоже сразу понравились тогда, в морге. А сегодня, выйдя из храма, я подумала: «Это судьба». Но давайте не забывать, где мы работаем и какие люди нас окружают. Поэтому сейчас расползаемся в разные стороны, каждый на добычу. А вечером, скажем, часиков в семь, встречаемся у вас дома. Вы ведь живете один? Напишите мне ваш адрес. И тот, у кого будет больше и лучшего качества, загадывает желание. Хорошо? Тогда по пони!

В большом частном доме Курилко все — и снаружи, и внутри — было красиво, дорого, стильно. Кукушкина, стоя на пороге, восхищенно говорила:

— У вас потрясающий вкус и чувство меры, Владлен Натанович.

Курилко, счастливо улыбаясь, проводил ее в гостиную. Между двумя мягкими креслами стоял стеклянный журнальный столик. Елена, сев в одно из кресел, забросила ногу на ногу. В цирке их отношений, хотя они были еще в эмбрионном состоянии, этот номер все равно назывался бы смертельным. И Курилко, не выдержав, упал на колени и попытался поцеловать Лену. Она же, отстранив его руки, звенящим от возмущения голосом сказала:

— Если я здесь, это вовсе не значит, что меня можно лапать и облизывать, как дворовую девку, не дав мне даже отдышаться. А где комплименты? Где ухаживания? Где Шелли в подлиннике? Где Шекспир в переводе Пастернака? Где, в конце концов, то, из-за чего я здесь? Где белые стихи?

Курилко, поднявшись с колен и пробормотав под нос какие-то то ли извинения, то ли заклинания, сел в другое кресло и достал из коробочки, стоящей на столике, пакетик с белым порошком, две пластиковые карточки, а из стодолларовой купюры свернул трубочку.

— Хотите убить меня масштабами? — прищурившись, пропела Лена. — Давайте-ка введем легкий элемент состязательности в наши соревнования. Дело в том, что после кокса меня, как любого нормального члена профсоюза работников коксокосмической индустрии, пробивает на секс. Поэтому вначале каждый из нас нюхает пару своих дорожек, затем чужих, после чего мы определяем, чье качество лучше. Потом победительница идет в ванную и загадывает желание.

— Почему победительница, а не победитель?

— Ну, во-первых, потому что я уверена в своем коксе, а во-вторых, потому что еще больше уверена в своем сексе, а в-третьих, если хотите знать, в таких соревнованиях проигравших нет. Здесь каждый получит свое. — И она скрутила трубочку из пятисот евро. — Ну что? По пони?

— Вперед! — Быстро насыпав из пакетика кокаин на своем краю стола и разделив горку на две дорожки, Курилко замер, зачарованно наблюдая, как она медленно, явно заводя его, достала свой пакетик из того места, где восьмое и девятое чудо света расходятся в разные стороны. Сделав то же самое, что и хозяин, Елена сразу спрятала пакетик где-то в районе левого Эвереста. Заметив это, Курилко сказал:

— Расслабьтесь, здесь безопасно.

— Безопасно там, где нас нет, — отрезала рыжая бестия и одним вдохом втянула в себя две дорожки.

Когда она наклонилась над столом, Курилко понял, что не зря жил все эти годы. Он быстро разобрался со своими дорожками и стал ждать, что будет дальше. Фурия закурила и откинулась на спинку кресла. Курилко обомлел: она была без нижнего белья. Когда же девушка стряхнула пепел на ковер, его, повернутого на стерильной чистоте, это почему-то не привело, как обычно, в ярость. «Сколько нового предстоит испытать мне сегодня!» — с радостной плотоядностью подумал он.

— Чему вы смеетесь? — ангельским голосом спросила Кукушкина.

— Я хочу поскорее попробовать ваш кокс.

— То есть побыстрее загнать меня в ванную? — по-монашески потупив две ярких зеленых лампады, спросила инквизиторша.

«У беды глаза зеленые», — почему-то промелькнуло в голове попсовое заклинание. Курилко покраснел и закашлялся. Она опять достала пакетик и насыпала ему две дорожки. Только он не заметил, что пакетик был из-под другой груди, ибо ничем не отличался от первого. Курилко, в свою очередь, насыпал ей из своего и быстро, в одну тягу, вдохнул Ленин кокаин. Неожиданно в носу запекло больше обычного, а в голову ударила жаркая волна неимоверного кайфа.