Ольга Володарская - Кукла затворника

— Мой брат отказал вам?

— Не просто ответил «Нет». Стал насмехаться, глумиться, издеваться. В него как бес вселился. Я терпел. Но когда Павел стал меня вышвыривать из квартиры, не выдержал… Развернулся и ткнул его своей тростью в грудь. Определил дистанцию. Но Иванов не желал держать ее. И я ненамеренно нанес ему повреждения…

— В каком это смысле?

— Видишь мои руки? Ноги? Они трясутся! Мне восемьдесят семь. А эта трость имеет секрет. В ней спрятано «жало». Это что-то похожее на очень длинное и острое шило, диаметром в сантиметр, сужающееся к кончику до пяти миллиметров. Идеальное оружие. Оно выпускается при нажатии на ручку. — Старик встал и уложил Каттиву в гробик. — Трость была сделана для одного мафиозо…

— Да-да, помню. Его погоняло было «Пятак». Он получил пять пуль в ногу и не мог ходить без своей волшебной палочки. Теперь я понимаю, почему.

— Нет, она действительно придавала ему сил. Но еще и уверенности. Но механизм был поврежден. Потому что Пятак отлупил кого-то своей волшебной тростью за несколько часов до смерти. Жало погнулось. Ушло в сторону. Я не стал чинить, потому что, во-первых, боялся повредить палисандр, а во-вторых, надобности не было. Я же не гангстер.

— И вдруг «жало» сработало? Через сто лет?

— Мистика.

— Признайтесь, вы убили Павла, чтобы завладеть Плохой куклой. Намеренно! Передо мной зачем выкручиваетесь?

— Потому что сейчас понимаю, что тебя убить не смогу. Куда я дену тело? Можно, конечно, расчленить и по кускам вынести… Но сил моих не хватит.

— Вы это серьезно?

И тут… Это было не просто неожиданно! То есть не гром среди ясного неба прозвучал. А в тропиках выпал снег, и по нему белые медведи пошли… Вот так!

Иосиф Абрамович вскинул свою трость, из ее наконечника вылетело «жало». Десятисантиметровое, быстрое, острое. И оно было нацелено на шею Зои. Благо госпожа Одинцова была жизнью бита-перебита (людьми, конечно, что в ней попадались) и выработала отличную реакцию, поэтому смогла уклониться. «Жало» пронеслось мимо. Но щеку задело. Ту самую, что со старым шрамом… Ей только нового не хватало!

Зоя пнула старика ногой в грудь, отобрала у него трость. Это было не трудно. Как с ним мог не справиться Павел Иванов? Не ожидал скорее всего. Он сытый, благополучный. Не то что она, всегда настороженная…

И тут Зоя услышала, как колотят в дверь. Потом голос:

— Откройте, полиция!

— За вами пришли, — сказала она Коцману. Он полулежал на диване и тяжело дышал. Сейчас он совершенно точно напоминал пленника концлагеря.

— Спрячь куклу, — просипел он.

— Куда? Найдут.

— Надо так, чтобы не… В окно выкини, потом подбери. И гроб тоже. Если разобьется, сколотим. А лучше оберни в одеяло… — Он тряс своими худыми, испещренными венами и жилами руками. — Сохрани все. В долгу не останусь. Все отдам…

— Ага.

Зоя взяла гробик, в котором лежала Плохая кукла, и, вместо того чтобы куда-то ее спрятать или, как советовал Коцман, выкинуть в окно, отнесла в кухню. Там включила газовую плиту. Голубое пламя заколыхалось над всеми четырьмя конфорками.

— Ты чего там делаешь? — завопил Иосиф Абрамович. Он встал, но идти нормально не мог без трости. А до стены два метра. Пришлось ползти…

Госпожа Одинцова читала о Плохой кукле. Да и слышала о ней от разных людей… В том числе от Иосифа Абрамовича. Сегодня — особенно много. И представляла ее какой-то волшебной! Но вот она у нее в руках… И никакой магии. Врала она все Коцману — не зацепила ее она. Каттива Бамбола Зое даже не особенно понравилась. Красивая, конечно, кто спорит. Но ее тезка-казашка не хуже.

Зоя взяла куклу за волосы и приложила щекой к разогретой плите. Почти так же делал ее отчим. Только он уронил девочку на пол, придавил ее тело ногой, а на лицо поставил раскаленный утюг.

— Что за запах? — каркал старик из коридора. Он полз в кухню, сшибая коробки в коридоре, и они с грохотом валились. Но Зоя не слышала ни голоса, ни шума. Она жгла куклу.

Когда кукольная щека почернела и опалились волосы, Зоя посмотрела на Бамболу. Может, сейчас, когда ей угрожает опасность, считающаяся заколдованной кукла пустит в ход свои чары? Но нет. Она оставалась обычной игрушкой. Только уже сильно испорченной…

— Откройте, полиция! — снова разнеслось по квартире. А потом послышалось: — Ломаем.

Когда Коцман добрался до кухни, на плите горел костер…

На нем Зоя сожгла Каттиву Бамболу вместе с гробом.

Иосиф Абрамович был осужден на три года. Всего-навсего. Но свой срок он отбывал дома. От тюрьмы его спас не только преклонный возраст. Коцман смог убедить суд в том, что совершил убийство непреднамеренно. Якобы он не знал о «жале», содержащемся внутри трости, и оно как-то само нанесло восемь ударов по телу Павла Иванова, а потом еще двадцать по линолеуму, так как старик не знал, как его убрать. И стружка, найденная в ране на шее, стала для суда этому доказательством. Ведь если бы трость использовалась по всем своим назначениям и в последнее время, ее бы не осталось. Между прочим, на мысль о том, что преступление совершил Коцман, Вячеслава Добронравова натолкнул не только фрагмент древесины, но и то, что Иосиф Абрамович при описи коллекции изъявил желание завладеть куклой-горничной. А она была найдена рядом с трупом Иванова, а затем отправлена в хранилище улик, и он никак не мог знать о ней, если не был в гостях у Павла. А отсутствие его отпечатков на месте преступления! Когда опера приехали на вызов, они сняли все, что обнаружили. Но там не оказалось ни одного пальчика Иосифа Абрамовича. А все почему? Не снял перчаток, поскольку задумал недоброе дело…