Герман Кох: Уважаемый господин М.

Он попытался вообразить, что могло бы произойти. Тогда. Сорок лет назад. Он никогда не писал детективов или триллеров, но всегда охотно их читал. С ними возвращалось какое-то прежнее удовольствие от чтения, беззаботное, жадное, – так он в шестнадцать лет глотал книги, украденные в магазине, не слишком интересуясь, к какому жанру относится та или иная из них. В то время все книги еще были увлекательны, в старомодном значении, которое подразумевает желание узнать, чем все закончится.

Но годам к восемнадцати – это приблизительно совпало с расцветом его собственных писательских амбиций – он был навсегда изгнан из рая простодушного чтения. С того времени книги разделились на литературу и все остальное. Литература отныне была хорошей или плохой. Плохую он читал с зубовным скрежетом, брюзжа и ерзая в своем удобном кресле, действительно приходя в бешенство от претенциозной слабости изложения. Но и в прежнем удовольствии от хороших книг что-то было навсегда отравлено. Когда книга в самом деле была хороша – очень хороша, может быть даже гениальна, шедевр, – он постоянно задавался вопросом, как это сделано, он застревал на каждом абзаце, зачастую – на каждом предложении, и без конца перечитывал тот абзац и то предложение, прежде чем продолжить. Иногда он обезвреживал абзац, перечитывая его столько раз, что от него мало оставалось – как от блюда, вконец вываренного слишком частым разогревом.

Было и другое различие между литературой и прочими книгами. В сущности, то же самое, что и с едой в двух разных ресторанах. Справа – ресторан с мишленовскими звездами, слева – «Бургер Кинг» или «Макдональдс». Речь о том, что не всегда хочется засовывать в рот изысканные закуски, тыкать вилкой в микроскопический кусочек гусиной печенки, одиноко лежащий на пустой тарелке. Иногда ты хочешь просто съесть гамбургер с беконом и плавленым сыром, мягкую, сочащуюся булочку, жир с которой стекает по подбородку, – но это всегда сопровождается чувством вины. Таким всепоглощающим, что каждый раз, заглядывая в «Бургер Кинг», М. пугливо озирался по сторонам, не увидит ли кого-то знакомого. Ага, попался! Как будто входил к проститутке. Дочитав триллер или детектив, он чувствовал то же самое: огромную пустоту. Ну и что? Через несколько часов после тройного воппера с беконом и сыром он снова был голоден, как будто его желудок и мозг полностью вытеснили воспоминание о преступной еде. Детектив был подобен визиту в бордель – украдкой, настоящая же книга снова и снова становилась завоеванием: женщина в баре гостиницы того чужого города, разговор, по большей части состоящий не из слов, а из взглядов, и потом – лифт, уносящий ввысь.

С Аной он иногда вполглаза смотрел детективные сериалы.

– Это сделал тот ветеринар! – кричал он уже через десять минут. – Обрати внимание, тот симпатичный ветеринар, который все еще помогает искать труп.

– Тсс! – говорила Ана. – Дай мне посмотреть, иначе какой смысл.

Но он всегда бывал прав. Ему стоило великого труда сдержать торжествующую ухмылку, когда на «симпатичного ветеринара» надевали наручники.

И вот сорок лет назад он окидывал взглядом поля вокруг Терхофстеде, ходил к Ретраншементу и обратно, а потом вдоль канала к Слейсу. Он поселился в простой семейной гостинице в Ретраншементе, а на следующий день после завтрака отправился пешком в Звин. Там, с береговой дамбы, он осмотрел сухую – очевидно, был отлив – бухту, поросшую кустами чертополоха и песколюбкой. Он перевоплотился в своих персонажей. В Германа. В Лауру. Но первым делом – в учителя истории. В Яна Ландзаата.

Допустим, учитель просто исчез по собственной воле, впервые подумал он там, на том самом месте. Что Герман и Лаура не умертвили его и не закопали потом в укромном местечке, которое никак нельзя найти. Ему вспомнились детективные сериалы, наиболее невероятные, но все же правдоподобные сценарии – как о том симпатичном ветеринаре.

Он попытался представить себе эту же самую местность, но покрытую снегом и льдом. Солнце, которое уже в половине пятого стало заходить в тот день, следующий за двумя рождественскими выходными, в тот день, когда Ян Ландзаат вместе с Германом пошел в Слейс на поиски гаража, где смогут починить его машину. Допустим, у историка с самого начала был план где-нибудь по дороге отделаться от Германа; возможно, не буквально отделаться, не причинять ему вреда, а гораздо проще: избавиться от него, исчезнув по недосмотру. Он спокойно дожидался удобного случая, а когда Герман уединился в кустах на берегу канала, чтобы пописать, – как утверждал сам Герман, всегда стоявший на своем, – то усмотрел в этом прекрасную возможность и потихонечку смылся.