Лорен Оливер - Сломанные вещи

– Убийцы довольно часто хранят какие-то вещи, принадлежавшие их жертвам, – говорит Уэйд. Вид у него при этом такой, словно эти слова вызывают отвращение. – Это нужно им, чтобы снова и снова переживать свою историю с жертвой. – Я смотрю на него и вижу, как он пожимает костлявыми плечами. – Я об этом читал.

– О черт. Я же ее видела . – Я осознаю это, только когда начинаю говорить об этом вслух. – В ту ночь, которую я провела в сарае – она тоже была там. Я проснулась, и мне показалось, будто в окошко смотрит Саммер. Все эти светлые волосы… Я тогда была полусонная, – поспешно добавляю я, потому что теперь Эбби смотрит на меня так, будто никогда не видела прежде. – Но это точно была она.

Оуэн встает и сразу же садится опять.

– Мы должны рассказать об этом полиции, – говорит он. – Мы должны рассказать об этом хоть кому - нибудь .

– Нет! – Миа почти выкрикивает это слово, и все вздрагивают. Она вцепилась в край кухонного стола, как будто только это и удерживает ее на месте. – Нет, – повторяет она немного тише. – Не сейчас. Сначала я хочу поговорить с ней. Хочу понять, почему она это сделала.

– Это ничего не изменит, – замечает Оуэн. – К тому же она, вероятно, будет все отрицать.

– Я так не думаю. – Раньше Миа редко говорила о чем-либо с такой уверенностью, и на секунду мне становится жаль, что с нами нет Саммер, чтобы смогла увидеть, как повзрослела робкая молчаливая Миа: она высока, красива и полна решимости. – Я полагаю, что мисс Грей хочет все рассказать. Поэтому-то все время и возвращается на длинное поле. Поэтому она и оставила в сиквеле романа все эти зацепки. И поэтому же сохранила мундштук Лилиан, я в этом уверена. Это не трофей. Она хранит его, чтобы память о Лилиан жила. Чтобы жила ее связь с Лилиан.

Внезапно мне начинает казаться, что в доме Оуэна очень холодно.

– Это извращение, – говорю я.

Миа смотрит на меня с жалостью, и впервые за все время нашей дружбы наивной кажусь себе я сама, это очевидно.

– Мисс Грей создала для нас Лавлорн, – поясняет Миа. – Она воплотила его в жизнь. Должно быть, она считала, что тем самым делает для нас доброе дело. Должно быть, она по-своему любила Саммер.

– Это гребаное извращение, – говорю я, но, к моему удивлению, это звучит невнятно, к глазам быстро подступают слезы, и внезапно я начинаю плакать навзрыд.

Несколько секунд никто не шевелится. Я не помню, когда плакала в последний раз. Миа смотрит на меня так, словно я вдруг превратилась в атомную бомбу и любое движение может заставить заряд сдетонировать, и вся жизнь на планете будет истреблена.

И тут – о чудо! – подходит Эбби.

– Перестань – Она касается меня едва-едва, но мне сразу же становится в тысячу раз лучше. И нет больше дела до того, что все смотрят на нас и видят, как я прижимаюсь к ней, кладу голову ей на плечо и вдыхаю ее аромат. – Перестань, все будет хорошо.

Я вытираю нос, проведя по нему предплечьем.

– Я знаю, – говорю я. Потому что понимаю, она простила меня, простила окончательно.

– Мы все отправимся к ней, – заявляет Уэйд, чуть было не опрокинув один из кухонных табуретов в своем поспешном стремлении к двери. – Мы все будем участвовать в беседе.

– Нет, – опять спешно бубнит Миа, и мы все вздрагиваем.

Она глядит на меня, потом на Оуэна, затем снова переводит взгляд на меня. Ее глаза кажутся сейчас очень темными.

– Она с самого начала принадлежала нам, – говорит Миа, и я понимаю, что она имеет в виду Саммер. – И именно наш долг – завершить это дело.

– Подумай сама, – сказал Саммер Фантом. – Мир, который ты знаешь, полон зла. Люди убивают друг друга. Они стареют и умирают. Любовь превращается в ненависть, а дружба – в яд.

Но здесь, со мной, ты будешь ограждена от всех этих опасностей навсегда.

Наши дни

– Теперь это кажется таким очевидным, – говорит Бринн. Мы припарковали машину на улице, где находится дом мисс Грей, на некотором отдалении от него. Ее жилище невелико – всего лишь крытый плоской кровельной плиткой домик, от которого рукой подать до леса – до него не будет и полумили. На подъездной дорожке припаркована бордовая изъеденная ржавчиной «Хонда». Что-то в облике этого домика кажется печальным, вызывающим сочувствие, как одинокая девушка на вечеринке, слишком стеснительная, чтобы выйти из угла, в котором она стоит. И это несмотря на то, что лужайка перед домом выглядит ухоженной, и в окнах даже видны кадки с цветами – с гвоздиками, как я вижу отсюда, и снова ощущаю позыв к тошноте. Но тут до меня доходит, что это узор на занавесках, которые полностью задернуты, как будто мисс Грей не желает встречаться с внешним миром. – Почему мы не заподозрили мисс Грей? Почему ее не заподозрила полиция ?