Мишель Бюсси - Я слишком долго мечтала

– Я… Я только дотронулась до двери… Я не думала, что она откроется…

Оливье как-то странно смотрит на меня. Девочки ничего не заметили, они протягивают несколько евро горе-художнику. Спасибо, Оливье!

Спасибо тебе, хотя твое восхищение каталонской архитектурой, древними улочками с их дверями, соборами и орга́нами кажется мне слегка наигранным. Но все равно спасибо тебе, муж мой, за то, что ты со мной поехал, за то, что ничего не возразил, за то, что ты, любитель уединения, проявил такую готовность к этому путешествию. Ибо если Марго и Лора выбрали этот маршрут чисто случайно (во что я не верю), то я знаю, что этот случай сыграл с тобой, а не со мной самую злую из своих шуток.

Саграда Фамилия, Каса-Мила, Каса-Батльо… славься, Гауди! В полдень Лора дает нам короткую передышку на Пласа-дель-Соль; мы сидим за столом (вполне устройчивым) с целым набором тапас и графином таррагоны. Стая юных смуглых официантов скользит между столиками с грацией тореро. Марго очень интересуется корридой, но потом, когда за кофе уже заплачено, настаивает на походе во Дворец каталонской музыки.

Лора решает отколоться так же решительно, как до того руководила:

– Я повезу близнецов в парк Цитадели.

Мальчишки разыгрались, и изучать вместе с ними акустику Дворца музыки значит превратить ее в какофонию.

– И я с тобой, – внезапно говорю я.

– Ты точно уверена, мам? – удивленно спрашивает Марго. – Дворец музыки еще красивее Саграды!

Впрочем, она не настаивает и тащит за собой отца и Валентина. Не успели они отойти, как я слышу, что Оливье шепчет ей:

– Может, она там уже побывала.

Этан и Ноэ так мгновенно осваиваются в парке Цитадели, словно они тоже «там уже побывали», и сразу же бросаются к попугаям. Моя рука стискивает сквозь ткань сумки камень времени. Это стало настоящей манией, с которой я не в силах бороться. Как только передо мной возникает прошлое… Открытка… Несколько слов…

Моей прекрасной ласточке с каменными крыльями …

Пока близнецы забавляются, распугивая птиц, я выспрашиваю у Лоры, нет ли новостей от моего друга – да-да, того, что в больнице. С той минуты, как я прилетела в Барселону, меня терзает отсутствие совпадений. Ни одного колченогого стола. Ни одной кошки на площади Сан-Кугат. Ни единого намека во всех разговорах. И какое-то зловещее предчувствие нашептывает мне, что Илиан умер или при смерти, что прошлое рассыпается в прах, а все предыдущие случайности были последними его обломками. Лора успокаивает меня так бережно, словно это я – ее дочь, и не задает никаких вопросов.

– Все хорошо, мама. Мартина и Каро следят за его состоянием круглые сутки и, если заметят хоть малейшее ухудшение, сразу же мне сообщат.

Вечером, после ужина, состоявшего из паэльи и пасты, мы располагаемся на ночлег в двух комнатах маленького отеля-пансиона «Каррер де Геркулес», в двух шагах от площади Сан-Жауме. Валентин, Лора, Марго и близнецы спят в гостиной, предоставив спальню нам с Оливье. И протестовать бессмысленно – она такая тесная, что еще одна кровать там просто не поместится.

Оливье сосредоточенно изучает книгу о Гауди на испанском, обнаруженную в гостиной. И я снова восхищаюсь его усилиями не испортить нам праздник. Он покорно тащится за остальными, интересуется музеями, участвует в общей беседе – и это Оливье, который, когда я улетаю, может целыми днями молча пилить, строгать и обтачивать древесину. Меня одолевают угрызения совести. Я должна быть на высоте.

– Хочу придумать какую-нибудь программу для близнецов, – говорю я, просматривая путеводитель Lonely Planet . – Они не выдержат, если мы будем все время таскать их по бутикам и музеям.

Оливье захлопывает книгу:

– Я хочу извиниться, Нати.

Ничего не понимаю. Извиниться – за что?

– Прости, Нати, – продолжает Оливье. – Прости за Дворец музыки. За намек, который я высказал Марго.

И тут я вспоминаю его слова на Пласа-дель-Соль.

Может, она там уже побывала.

Всю свою жизнь Оливье оберегал наших дочерей. Превыше всего он ставил уважение к их детской наивности, к их неведению. И уж конечно, не здесь изменять этому принципу.

Не здесь и не сейчас.

Я придвигаюсь к нему на кровати, чтобы обнять. И легонько целую в губы.

– Это я должна извиняться. Не повезло нам. Лора и Марго могли выбрать любой другой город…

– Они же не знали. Ладно, поговорили, и хватит. Кончено, Нати, забудем это.

Оливье безупречен. Можно ли любить безупречного человека?