Мишель Бюсси - Я слишком долго мечтала

Наконец все мы располагаемся на Королевской площади, на террасе кафе «Окоча». Это место выбрала я. А Лора выбрала стол. Стол, который не качается! Не успели Оливье и Валентин выпить кофе, а Марго – сделать новое селфи перед железным фонтаном Трех Граций, как Лора уже вскочила с места и разложила на коляске близнецов карту Барселоны, где разметила весь наш маршрут по Готическому кварталу. Если бы изобрели детские коляски со встроенным GPS, Лора обязательно купила бы такую.

Итак, в путь!

Лорин маршрут не отличается особой оригинальностью – церковь Святой Евлалии, Женералитат, площадь Сант-Жауме, площадь де ла Сеу, – но все мы восхищенно любуемся каждой скульптурой, каждым кованым дверным замком, каждым керамическим украшением, старательно разглядываем каждую витрину художественной галереи и каждого мастера, работающего в глубине своей мастерской.

А вот и Мост поцелуев, Дом архидьякона…

И почтовый ящик – тот самый, на прежнем месте!

Черепаха никуда не уползла, каменные ласточки никуда не улетели. Я крепко сжимаю сквозь ткань сумки свой талисман – камень времени.

Постепенно каждый находит свое место в нашем маленьком отряде. Лора играет роль гида-энтузиаста, властного руководителя группы. Валентин – наш телохранитель, улыбчивый, но бдительный. Марго – юное создание, восторгающееся каждой площадью, где можно сделать селфи, но я догадываюсь, что мысленно она уже строит планы возвращения, летом с подружками ей куда веселей. Даже Оливье и тот как будто интересуется всем – по крайней мере, он долго стоял в соборе, восхищенно разглядывая величественный орган, его изысканные деревянные части.

Ну а я – какова моя роль в этой шумной симпатичной компании?

Кто я? И где я?

Здесь, сегодня? Моложавая бабуля в окружении трех поколений семьи?

А если здесь, но вчера? Да, тоже здесь, но околдованная воспоминаниями о веселой фантазии Илиана, такой живой и неувядаемой, что мне чудится, будто его выдумки ждут меня за каждым углом каждой улочки Барри Готик или в квартале Эль-Борн, по которому мы сейчас гуляем. Площадь Святого Кугаса [104] Имеется в виду святой Кукуфас – мученик, живший на рубеже III и IV веков, один из святых-покровителей Испании. .

У меня сжимается сердце. На скамье, где Илиан играл на гитаре, сидит старик. Тоже артист в своем роде. Он что-то рисует мелом на асфальте. Мы подходим ближе, и Марго прыскает со смеху. Неумелые рисунки старика беспомощны, безобразны, вызывают только жалость. Даже Этан и Ноэ нарисовали бы лучше!

– А может, это такой трюк, – шепчет Лора на ухо сестре, поглядывая на перевернутую шляпу, лежащую рядом со стариком. – Если разжалобить людей, они подают больше.

Марго, видимо, сочла гипотезу сестры интересной. Она делает несколько шагов к шляпе, я же отступаю к красной двери напротив нас и пытаюсь окинуть взглядом всю площадь – стены, водосточные трубы и слуховые оконца.

– Ничего нет! Ни одной монетки в шляпе! – констатирует Марго и спокойно объявляет старшей сестре, ничуть не смущаясь, что старый рисовальщик может понять ее французский: – Твоя теория ошибочна! Прохожие подают больше тем нищим, кто прилично одет, или удачно шутит, или хорошо играет на аккордеоне или скрипке, особенно если рядом лежит раскрытый футляр с красной подбивкой, на которой хорошо смотрятся монеты. А вот если он заикается, или воняет, или играет фальшиво, да еще протягивает людям пластиковый стаканчик, они фиг туда что-то положат!

Оливье усмехается:

– Закон рынка, мои дорогие! Он действует даже для тех, кто его отрицает…

Обычно мне нравится, как Оливье выслушивает своих дочек, прежде чем сделать вывод. Но сейчас я его слушаю вполуха – мое внимание приковано к красной двери, никто из родных даже не заметил, что я отошла. Пытаюсь сосредоточиться, уловить мяуканье, звуки шагов. И убедить себя, что старуха с мисками для молока наверняка давно уже в лучшем мире. Или нет?.. Берусь за дверную ручку, она поворачивается, и, к великому моему изумлению, дверь отворяется!

Но не успеваю я сделать и шага, увидеть, кто прячется за дверью, как слышится лай. И миг спустя из крошечного закрытого дворика выскакивает доберман – уши торчком, пасть свирепо оскалена. Я в ужасе замираю, не в силах двинуться. Но тут твердая рука оттаскивает меня назад и захлопывает дверь, оставив пса внутри.

– Что ты вытворяешь?! – спрашивает запыхавшийся Оливье. Он среагировал быстрее Валентина, мгновенно, словно предвидел мои действия.