Джефф Мариотт - Нарко. Коготь ягуара

– Эй! – вскинулся Монтойя.

Из спальни донесся тонкий взвизг. Минуту спустя оттуда выскочила девушка – вернее, девочка, не старше шестнадцати, кутаясь в рубашку и неся сумочку и туфли.

– И не возвращайся, – предупредил Агилар. – Ты что, не знаешь, что он офицер полиции? Если он попадется с особой твоего возраста, беды не оберется.

Она метнула на него взгляд – судя по опыту Агилара, присущий всем подросткам поголовно, подразумевающий «Разумеется, знаю. Думаешь, я дура?» Правду говоря, он считал, что большинство подростков дураки, но старался этого не показывать.

– Не слушай его, – начал было Монтойя, но она уже выбежала, хлопнув дверью, и он ужом развернулся к Агилару. – Что за дела? Что ты тут делаешь?

– Она тебе нравится?

– Она в порядке. Забавная.

Отойдя от него, Агилар направился в кухню, находившуюся в задней части дома, с окном и дверью, выходящими во дворик, смахивающий на уголок джунглей. Однажды он видел там дикую обезьяну.

– Иди на кухню, – сказал.

– Зачем? В чем дело, Хосе?

– Просто иди.

Не включая света, Агилар присел на корточки сразу за дверью. Войдя, Монтойя замешкался на пороге, нашаривая выключатель.

Агилар полоснул ножом, рассекая правое ахиллово сухожилие Монтойи. Монтойя с воплем рухнул на плиточный пол, хлеща кровью из раны. Попытался ухватиться за лодыжку, но боль была такая жуткая, что он сжал ногу выше ее.

– Что за херня?! – крикнул он. – Какого?..

Агилар полоснул снова, рассекая лезвием тыльную сторону правого запястья Монтойи. На этот раз порез был не таким глубоким, потому что Монтойя отдернул руку, но клинок рассек вены, и на пол брызнул новый поток крови.

– Ты разве не рад, что я позвал тебя сюда? – спросил Агилар, поднимаясь на ноги и отстраняясь от Монтойи. – Здесь пол вымыть куда легче. И криков твоих никто не услышит.

В последнем он сомневался – улица тихая, а Монтойя горластый. Но изрядную часть шума заглушат джунгли в заднем дворе. И все же, пожалуй, стоит его утихомирить. Он подступил ближе, и Монтойя попытался уцепиться за него левой рукой. Агилар без труда уклонился. Снова приблизился. Монтойя потянулся к нему, но Агилар выставил клинок, и Монтойя отдернул руку. И в тот же миг Агилар, повернув нож, врезал рукояткой Монтойе по горлу.

Тот сдавленно засипел, задыхаясь. Глаза его увлажнились, и он вцепился в глотку, уставив вопрошающий взгляд на Агилара.

– Лады, – молвил Агилар. – Хочешь знать, за что? Ты застрелил Луизу, мудак блядский. Выстрелил ей прямо в лицо и даже глазом не моргнул. Даже не заметил.

– Я… нет, ты ошибаешься, – сумел проскрипеть Монтойя. Лицо его побагровело.

– Я был там. Я видел. Ты стрелял в человека у нее за спиной и попал по ней.

– Так это была… Луиза?

– Да, мудак. Это была она. Ты убил ее, а потом сказал мне, что ей просто не следовало там работать.

– Это… случайность…

Ой ли? Агилар уже не был так уж в этом уверен. Как ни крути, Монтойя и Ампаро стрелял в лицо. Может, ему нравится так поступать с симпатичными женщинами, заполучить которых ему не светит.

– Не играет роли. Ты должен заплатить.

Монтойя поглядел на него печальным взором. Жалобно. Агилар снова сделал выпад, полоснув лезвием по его лбу. Из пореза бусинками выступили капели крови, а затем начали сбегать ему в глаза и дальше, по щекам. Плачет кровавыми слезами, вкупе с соленой водицей, источающейся из его глаз.

Кричать он перестал. Теперь он то скулил, то хриплым шепотом молил о пощаде. Агилар своими действиями ничуть не наслаждался. Ему было тошно, но остановиться он был не в силах. Если он позволит Монтойе жить, тот наверняка поправится и прикончит его. К тому же он уронит свое достоинство в глазах Эскобара. Хочешь не хочешь, надо продолжать. Он сам избрал эту тропу, и настал час пройти по ней.

Он хотел шагать по ней не спеша – вернее, думал, что хочет. Но теперь ему больше не хотелось любоваться мучениями Монтойи дольше, чем требуется. Луиза страдала, но совсем недолго. Агилар страдал – и будет страдать до конца своих дней, с каждым сделанным вдохом. Монтойя должен заплатить за это.

Больше не в силах держаться вертикально, Монтойя свернулся калачиком. Он морщился и вскрикивал, когда Агилар резал его, но слабо. Агилар стремительными движениями рассек второе ахиллово сухожилие Монтойи, полосовал его руки, его лицо. Кровь собиралась лужами. Наконец, чтобы положить этому конец, чиркнул напарника по горлу, ощутив уступчивость плоти и тугое сопротивление хряща. Из раны хлынула кровь, и Монтойя сдавленно забулькал.