Альтс Геймер - Указующий коготь (Со смертью заодно)

Глава 1. Где–то на восточной точке входа

В этом мире не имели хождения наручные часы и поэтому секунды не тикали звонко, а лишь беззвучно стекали вниз по колодцу времени. Выгнутый горизонт нависал, давил на плечи. До волнительного дрожания рук и сбоев сердечного ритма. Казалось – сделай всего лишь шаг, посмей оттолкнуться от почвы, и ты поплывешь вместе с восходящими потоками воздуха туда, где вьются косички перистых облаков и в их обрамлении величаво парят и переливаются в искрах точечной подсветки планеты. Путник, простоявший уже немало в неудобном положении с задранной вверх головой, наконец–то смог оторваться от нереальной картины. Он схлопнул на воспаленных от напряжения глазах широкий козырек ладони и тяжело опустился на мшистый валун позади себя.

– Ух, ты! – выдохнул чужеземец.

– Ага, – ухмыляясь, подтвердил смотритель границы и по–молодецки хекнув, сломал об колено сухую сосновую палку.

– Слушай, как тебя там…

– Сойкин.

– Хм. Сойкин? Занятно. Переборщил я малость с первым впечатлением, Сойкин. Башка гудит, точно колокол. И все кружится вокруг. А сам–то как? Привык уже, поди?

– Да что ты! – отмахнулся страж. – Бывает, набегаешься за день словно суслик, наломаешься так, что дух из тебя вон, приляжешь вечером на мягкую травку и как давай ввысь смотреть. Глядишь себе, глядишь и умиляешься! Душой светлеешь! Так заберет иногда, так зазнобит внутри от всей этой красоты, что реально, не вру, ей Богу, не вру – хочется жить лучше! И всякие добрые дела насаждать немедленно! Приходится прямо–таки уговаривать себя. Как мантру какую читаешь иногда: «Ты спи, засыпай, малый. Придет утро, и вся блажь эта беспокойная из тебя повыветрится».

Путник задумчиво, понимающе кивнул и устремил свой взор в сплетение древесных стволов, обступающих их со всех сторон, словно мог взглядом раздвинуть лесную чащу. А может, и мог? Смотритель искоса, исподтишка вновь обозрел массивную фигуру незнакомца. Белые клубы пара от мощных выдохов могучей грудной клетки чужака равномерно будоражили настылый воздух. Одет обычно. По–дорожному. Кожаная потертая походная куртка с толстой наружной шнуровкой, добротные суконные штаны, мягкие сапоги для долгой ходьбы. Из–за плеча многозначительно торчит длинная рукоять полутораручника. Воин. И вождь, конечно. Путник явственно распространял вокруг себя ауру власти, смешанную с каким–то необузданным налетом веселой жестокости. С подобным человеком поневоле хочется говорить тихим голосом, чтобы не вывести ненароком его из спокойного состояния. Желательно о чем–то нейтральном, например, о красоте окружающего мира. Да о чем угодно! Лишь бы не встречаться с ним глазами, не видеть его насквозь прожигающих собеседника корундовых зрачков. Смотритель кротко опустил взгляд в котел с нехитрой похлебкой из дичины и мысленно еще раз пожелал, чтобы скорее вернулся патруль. Сторожко как–то с такими нежданными гостями. Ишь – сидит, набычился. Неспешно оглаживает прокуренные концы ржаных усов. Рызмышляет о чем-то. Вот за каким лешим, спрашивается, их принесло в локацию? А спросить–то боязно.

Сзади раздался тихий протяжный стон. Сойкин так и подскочил на месте от неожиданности. Большая куча нечистого на вид тряпья, неподвижно лежавшая сбоку от костра, зашевелилась, и из нее показалось серое одутловатое лицо человека. Он, измотанный изнурительным переходом, пытался выпутаться из кокона одежды, но ослабевшие руки отказывались ему служить. Воин хмыкнул и повернулся к копошащемуся в своем барахле спутнику:

– Гляди–ка, ожил! Говорил же тебе, Пиявыч, предупреждал добром – сиди–ка ты дома, Ерема, плети–ка свои веретена! Нет же, навязалась на мою грешную голову эта «некумека». Исследователь! Натуралист, едрена… Дерсу Узала! Видал такое замешательство вавилонское?! – как бы призывая в свидетели данного непотребства, обратился путник к смотрителю. Тот хоть и повеселел при слове «Пиявыч», но тут же осекся. Зачем гусей дразнить? Мало ли…

– Вот хоть раз отстань от меня на переходе! – продолжал громыхать здоровяк. – Только попробуй меня задержать! Брошу тут! И все! А ты как думал?

Человек выкарабкался из кучи тряпичной ветоши, оказавшейся продранной в нескольких местах походной накидкой, и на карачках подполз к стоявшей подле очага цебарке с родниковой водой. Наклонил на себя и стал жадно пить, обливаясь студеной влагой. Несколько раз шумно выдохнул, вытер лицо от мокрых капель и неожиданно дерзко заявил: