Джефф Мариотт - Нарко. Коготь ягуара

– На это уйдет не одна неделя!

– Я не тороплюсь, – бросил Монтойя. – Но чем быстрее они будут действовать, тем раньше я смогу тебя отпустить.

Пока они говорили, отец Кастельяноса ответил на звонок. Агилар слышал его голос, доносящийся из трубки, тонкий и далекий. Казалось, Кастельянос даже забыл, кто ответит на звонок.

– Алло? Отец? Это ты? Это я, Лео.

В трубке прозвучал вопрос. Кастельянос выслушал, а потом описал свое бедственное положение.

– Им нужно полмиллиона песо, или меня убьют. Да! Да, убьют, клянусь. Нет, не могу объяснить, просто… вы должны добыть деньги. Должны.

Монтойя выхватил у него трубку.

– Он прав, сеньор Кастельянос. Я перезвоню через два дня, чтобы узнать, есть ли они у вас. Если не будет, я начну делать Лео больно. Сразу я его не убью, но плохо ему придется. Чем раньше вы добудете деньги, тем в лучшем виде его получите. Но если обратитесь в полицию, больше вы его не увидите. Разве что на том свете.

И дал отбой, не дожидаясь ответа.

– Два дня, Лео. Потом?.. – он пожал плечами. – Не хотел бы я быть на твоем месте.

Когда Кастельяноса заперли в комнате, Агилар воспользовался телефоном, чтобы позвонить Луизе. Ответив на звонок, она была почти в истерике.

– Где ты? Что происходит? Я так тревожилась!

– Не могу тебе сказать, где я, детка, – ответил он.

– Почему? Что ты делаешь?

– Этого я тебе тоже сказать не могу.

– Хосе, скажи же мне, что происходит! Я не понимаю!

– Я ничего не могу тебе сказать, Луиза. У меня все отлично. Я не в беде, и мне ничего не угрожает. – Он надеялся, что хоть это правда. – Какое-то время меня домой не жди, может, пару дней. Но я в порядке. Ты должна просто мне верить. Ты мне веришь?

– Конечно, верю. Я просто… не знаю. Вот уж не думала, что может стрястись что-то подобное. Он выдернул тебя из дома, и ты просто ушел с ним, бросив меня… Я так напугана, Хосе.

– Бояться нечего, детка. За пару дней с тобой ничего не случится. Я позвоню, когда смогу, но ты мне звонить не можешь. Не тревожься, у нас с Альберто все под контролем.

Монтойя слушал, так что Агилар не хотел говорить ей, что по окончании все может увенчаться хорошим бонусом. Но это тоже была правда.

Как только она более-менее успокоилась, Агилар сказал ей, что любит и попытается позвонить снова как можно скорее. А потом остался только он наедине с Монтойей и чувством опустошения, которое приходит после всплеска адреналина. И рухнул в кресло.

– Два дня, правда? – проговорил.

– Не меньше двух. Возможно, проторчим здесь дольше. Теперь все зависит от его родных.

– А потом мы его отпустим?

– Когда они заплатят, мы его отпустим. Если заплатят.

– Но они ведь заплатят, да?

– Я их не знаю, а ты? – криво усмехнулся Монтойя. – Некоторые семьи платят. Некоторые нет. Нипочем не знаешь, пока это не случится.

– А ты… ты уже делал это прежде?

– Однажды. Был как ты, а не во главе. Командую первый раз.

– И как тогда прошло?

Скривившись, Монтойя развел руками.

– Прошло… нехорошо прошло. Будем надеяться, на сей раз будет лучше.

На все про все ушло пять дней. За это время Монтойя дважды позволил Агилару позвонить Луизе. Каждый раз она проявляла все большее нетерпение, озлобление и тревогу. Каждый раз он из кожи вон лез, чтобы обнадежить ее, но правда в том, что он и сам не знал, чем все это обернется. Тревожился из-за их дежурств в полиции, но Монтойя заверил его, что их «прикроют», что бы это там ни означало. Агилар боялся, что, когда они вернутся, все будут знать, что они на жалованье у Эскобара. Но когда поднял этот вопрос с Монтойей, старший полицейский просто рассмеялся, не вдаваясь в дальнейшее обсуждение.

В доме имелись телевизор, радио, кровати, диваны, обеденный стол и стулья и кухня, забитая продуктами и алкоголем. Кастельянос этих частей дома не видел. Он был либо привязан к кровати, либо прикован в ванной. Порой, если он вдруг начинал артачиться, его оставляли в ванне, пустив холодную воду на час, а то и поболее. По большей части он проявлял покладистость. Они готовили ему в кухне простую еду или выходили за продуктами и приносили что-нибудь и ему. Он много ныл, но когда начинал уж очень действовать на нервы, ему напоминали о ванне, и он затыкался. При нем они колпаков не снимали, так что лиц их Кастельянос не видел. В других комнатах они пили, ели и курили марихуану, слушали радио, болтали, играли в карты. Когда удавалось, спали, заранее не ведая, не устроит ли Кастельянос бучу и не придется ли его утихомиривать.