Виктор Кустов - По метеоусловиям Таймыра [сборник litres]

– Ты у меня совсем девчонка. – Солонецкий опустился перед ней на колени, провёл мизинцем под глазами, останавливая слезинки. – И большая умница.

– Это ты мальчишка, а думаешь, что очень мудрый старик, – улыбнулась она.

…В управление строительства Солонецкий пришёл наутро первым. Дверь в приёмную оставил открытой и, поглядывая на часы, стал ждать Турова. Но раньше пришёл Кузьмин. Поздоровался, повернул к своему кабинету.

– Геннадий Макарович, – окликнул его Солонецкий. – Зайдите ко мне… Я вот тут документы подобрал, папку вашу. – Он разложил всё на столе, развернул кресло. – Садитесь, работайте, а я по делам отлучусь.

Вышел в приёмную, плотно прикрыл за собой дверь. В коридоре столкнулся с Туровым.

Подождал, пока тот открыл кабинет главного инженера, вошёл следом, спросил, не давая Турову начать разговор:

– Внуки как?

– Внуки? – Туров усмехнулся. – Нормально, растут… Да я знаю, Юра.

– Донесли? Когда только успели…

– Почему донесли? Хорошая новость не донос. Думаешь: как, чтобы не обидеть, указать давнему другу его место? Не мучайся. Вот, гляди, – Туров выдвинул ящики стола, распахнул створки книжного шкафа. – Всё как при Кузьмине. Я ведь тебе говорил: поздно мне перестраиваться, переучиваться. Поздно, да и не смогу, внуков растить надо.

– Опять завёл… – поморщился Солонецкий. – Замом ко мне пойдёшь.

– Нет уж, уволь. Своё место я лучше тебя знаю.

– Все всё лучше меня знают! – вспылил Солонецкий. Он уже расхаживал по кабинету. – Так на кой ляд вам тогда нужен начальник строительства? За что ему зарплату платят? Видите ли, он лучше меня видел, будущее как гадалка, на два месяца вперёд рассчитал!.. Да я и сейчас не верю, что Кузьмин останется, ещё неизвестно, как к этому в главке отнесутся, в министерстве…

– Веришь, – не согласился Туров. – И Киреева ты убедишь, и Кузьмин работать будет. И я – начальником своего управления.

– И ты – моим заместителем.

– Спорить будем?

– Нет, я приказ подготовил.

– За моей спиной, без согласия?

– Производственная необходимость.

– Так, значит… – Туров помолчал. – А скажи, дружище, как главный я тянул?

Вопрос был прямой, и Солонецкий растерялся.

– Ну… Не совсем.

– И ты думаешь, это ты один видел? Моя бабка и та заметила, испилила, зачем, говорит, на старости лет позоришься. Нет, Юра, я себя знаю, силы свои знаю, здоровье. Новое мне не по плечу. А кресло? Кресло я никогда в своей жизни задом не грел.

– Я, пожалуй, так бы не смог, – неожиданно признался Солонецкий. – Догадывался бы, мучился, но молчал…

– Да брось ты кокетничать. И ты такой же, только тебе стройка по плечу, а мне – управление. Всё, Юрий Иванович, обижайся не обижайся, а это наши с тобой потолки.

– Даже так… И в министрах меня не видишь?

– Не вижу.

– А Кузьмина?

– Кузьмина вижу. Фора у него большая.

– Это какая же фора, умнее, что ли?

– Может быть, умнее и ненамного, зато молод.

– За одного битого…

Туров вдруг расхохотался, и Солонецкий захохотал, поняв, как нелеп его обиженный тон.

– Договорились, – поднялся он.

– Договорились. На старое место, – поставил точку Туров.

– Ну и чёрт с тобой, – махнул рукой Солонецкий. – Иди.

…Кузьмин, скинув пиджак, что-то писал. Бумаги лежали по всему длинному столу и, отрываясь, он просматривал то одну, то другую и снова склонялся над листком. Солонецкий в раздумье постоял на пороге, но всё-таки решился оторвать его.

– Уже работаете, Геннадий Макарович?

– Готов мой кабинет?

– Можете принимать, – неловко пошутил Солонецкий.

– Хорошо… Юрий Иванович, там я взял отпуск за свой счёт на неделю. Вам хватит этого времени?

Знает, подумал Солонецкий. Знает, что не звонил, что никакого согласия на его возвращение не получал.

– Вполне.

Он нажал клавишу селектора.

– Вера Сергеевна, помогите Геннадию Макаровичу перенести все бумаги в его кабинет и соедините меня с главком…

Всё дольше задерживалось на горизонте солнце. И хотя до настоящей весны было ещё далеко, с каждым днём отступала зима. Временами обрушивалась метелями, словно желая спрятать посёлок под снегом, но приходили и редкие оттепели, когда навстречу обманчивому теплу доверчиво распахивались форточки, а шубы сменялись пальто и куртками. Правда, Солонецкий замечал всё это мимоходом.

Уже через неделю после возвращения Кузьмина он почувствовал его грамотную и крепкую руку. На планёрках начальники подразделений теперь отмалчивались, не зная, что возразить на конкретные замечания главного инженера, завертелись снабженцы, которые в последнее время – с молчаливого согласия Костюкова – целыми днями гоняли чаи, появилась творческая группа в самом управлении строительства и по вечерам в кабинете главного инженера шли ожесточённые споры. Даже спокойный и, казалось, отстранённый от всего кроме своих обязанностей Смирнов признался Солонецкому, что с главным инженером работать непросто – себя не щадит и никому пощады не даёт.