Виктор Кустов - По метеоусловиям Таймыра [сборник litres]

– Когда это случится, я скажу. И ты тоже, ладно?

– Хорошо, – после паузы согласился он.

Несколько раз к ним заходил Кузьмин. Он показал Ольге Павловне свои акварели. Солонецкий нашёл, что они очень уж старательные и оттого безжизненные, но вслух выразил своё удивление.

Ольга Павловна посоветовала Кузьмину забыть всё, чему его учили в студии, и писать так, как диктует душа. Он взял у Ольги Павловны несколько альбомов репродукций, и они долго говорили о вещах малопонятных и неинтересных Солонецкому. И он с удивлением отметил, что главный инженер не такой уж и законченный технократ, как ему казалось. А когда Ольга Павловна показала удачный, на её взгляд, карандашный женский портрет, сделанный Кузьминым (он сразу узнал официантку из ресторана), Солонецкий только хмыкнул:

– Полгода ключик к нему подобрать не мог, а тебе он сам в руки дался.

– А я такая, – прищурилась Ольга Павловна. – И твой ключик у меня. Ревнуешь, Солонецкий, а?

– Ну уж, это слишком…Дальше портрета у вас дело не зайдёт.

– Как знать, – поддразнила она. – Плохо ты души чувствуешь…

– Да есть ли у него душа? – вырвалось у Солонецкого. – Хотя есть, конечно, только… машинная… Какая-то непонятная…

– Душа во все времена одна.

В тот вечер они поспорили. И впервые Солонецкий видел Ольгу Павловну неуступчивой, впервые оценил по-настоящему её ум и эрудицию. И неожиданно признался, что ревнует её к Кузьмину.

Ольга Павловна не засмеялась, не свела сказанное к шутке. Поймала его взгляд и, прикрыв глаза, приблизила лицо. Они стояли и целовались посреди комнаты, когда раздался долгий нахальный звонок в дверь.

– Не вовремя, – прошептал Солонецкий. – Нам всегда кто-то мешает. Но я его сейчас…

Он быстро прошёл к двери.

На крыльце стоял Ладов.

– Пляши! – прокричал он. – Ольга Павловна, пусть этот белый медведь пляшет, иначе не скажу!

Они переглянулись.

Таким Ладова видеть не приходилось. Он был незаметен на планёрках, незаметен и в работе.

– Ну и не говори, – сказал Солонецкий.

– Зря… У меня две прекрасные новости… Ну ладно, не хочешь плясать, угощай коньяком.

– А вот чего нет, того нет.

– Ну, тогда будем пить мой. – Ладов достал из портфеля бутылку, передал Ольге Павловне. Повесил шубу, прошёл в комнату, не ожидая приглашения хозяев. – По такому поводу можно…

Налил в поданные Ольгой Павловной рюмки, поднял.

– Итак, новость номер один: я и вы, Ольга Павловна, сегодня впервые пьём с новым заместителем министра.

Солонецкий поставил рюмку.

– Не веришь?.. Только что звонил Киреев, у тебя что-то с телефоном. – Ладов прошёл в прихожую, поднял трубку. – Точно, не работает. Иди, убедись.

Солонецкий послушно поднёс трубку к уху.

В ней была тишина.

– Так вот, он велел передать, – Ладов взял из рук Солонецкого трубку, положил на место, – чтобы ты завтра же вылетел в Москву.

– Поздравляю, – грустно произнесла Ольга Павловна.

– А почему так печально? – повернулся Ладов. – Да об этом мечтать только можно.

– Ну а вторая новость? – спросил Солонецкий.

– А вторая пришла в письме. У твоей дочери – свадьба.

– Когда?

– Пока не знаю. Нина пишет, что заявление они уже подали и собираются к тебе прилететь.

– Собираются… Ну что ж, за это давай выпьем.

Ладов выпил и стал собираться:

– Не буду мешать… Рад за тебя, Юра, за вас, честно, искренне рад…

Проводив Ладова, Солонецкий прошёл на кухню, достал тайную пачку сигарет, закурил.

Слышал, как Ольга Павловна прибрала в комнате, ушла в спальню.

Прикурил новую сигарету, думая о только что услышанном…

На следующий день он позвонил Кирееву. Того на месте не оказалось, и Солонецкий продиктовал секретарше телефонограмму, что по состоянию здоровья в настоящее время вылететь не может. Потом заказал домашний телефон, услышал радостные взвизгивания дочери и её захлёбывающийся голос:

– Папочка, папуля! Слышишь меня? Мы с Серёжей обязательно прилетим, жди обязательно. Холодно у вас, как одеться? Пришли ему унты, он у меня мерзляк. А вообще не надо, пусть закаляется… Мы прилетим.

– Погоди, – наконец прервал её Солонецкий. – Как у вас дела? Как здоровье мамы?

– Всё о'кей, не волнуйся. Мамуля тебя очень ждёт и любит.

– Прекрати разговаривать таким тоном!

– А ты не повышай голос на взрослую женщину… Между прочим, я сказала правду.

– Хорошо… Прилетайте… со своим Серёжей, – сказал он. – И маме… Маму поцелуй за меня.