Екатерина Фатеева - У него цвет глаз фиалковый.

Джессика, надышавшись ладаном, немного успокоилась и молча следила за Самантой, которая неожиданно встала. Ведьма отдернула тяжелый темно — синий полог на стене, и Джессика увидела в проеме окна ночное небо и полную луну. От удивления она даже тихонько ахнула: ведь пришла сюда в два часа дня, а теперь ночь. Может быть это колдовское наваждение, и она зря доверилась колдунье?

Саманта правильно поняла ее удивление и успокоила:

— Вы рассказали мне всю свою жизнь и жизнь Дэборы с детства, на это ушло много часов. Я сама отвезу вас домой, чтобы с вами, не дай Бог, ничего не случилось.

Джессика неуверенно спросила:

— Сколько времени вам понадобится, чтобы дать мне ответ?

Жрица Луны встала, накинула на себя длинную белую и поблескивающую накидку без рукавов, и завязала ее на шее. Потом достала из шкафа хрустальный бокал с резным узором и налила в него чистую воду из хрустального графина. Саманта распахнула окно, впустив холодный ночной воздух, и торжественно посмотрев на тяжелую полную Луну, подставила свой бокал под ее лучи. Вынула откуда — то свой магический жезл в виде кинжала, инкрустированного хрусталем. Жрица поймала лезвием лунный луч и направила его в бокал. Затем залпом выпила «лунную воду», и охваченная оккультным экстазом, раскатисто, громко рассмеялась. Она повернула лицо к Джессике и, сразу посерьезнев, мрачно ответила:

— Сегодня полнолуние. Я получила достаточно силы для того, чтобы отомстить за твою внучку, Джессика. Мне даны знаки, которым я должна следовать, а именно: я выбрана орудием возмездия. Денег белая колдунья с тебя не возьмет: тот, кто отнимает жизнь у других, должен быть принесен в жертву справедливости. Ни один смертный не имеет права посягать безнаказанно на то живое, что процветает под Луной; иначе сам он очень скоро станет «смертным». Исключение составляют особые случаи, как мой сейчас, когда необходимо уничтожить то, что несет смерть живому.

Приговор будет приведен в исполнение в конце следующей недели. Приходи ко мне в воскресенье, и мы вместе послушаем новости, в которых будут говорить о смерти фотографа.

И вот сейчас, придя в назначенное время, Джессика ждала новостей по телевизору. Увидев заставку Live, она нетерпеливо наклонилась в сторону Саманты. Колдунья уловила ее движение, и прибавила звук. В перечисленном списке новостей прозвучало долгожданное:

— Тело известного 34 — летнего нью — йоркского фотографа, Даниила Голденблюма, обнаружено сегодня в его собственной квартире. Предположительная причина смерти — внезапная остановка сердца. Дверь в квартиру была не заперта и приоткрылась, что привлекло внимание соседей, которые и увидели молодого человека неподвижно сидящим на софе. Прибывшие медики констатировали смерть.

Саманта выключила звук и посмотрела на Джессику, по щекам которой текли слезы. Джессика встала, и, подойдя к колдунье, крепко обняла ее; потом достала фотографию Дэборы и прижала ее к своей груди.

— Ты отомщена, моя маленькая девочка, спи спокойно, — и снова заплакала, но уже с облегчением.

В это же самое время Веред, находясь в загородном доме, тоже включила телевизор, устав от написания статьи в своем интернет — блоге. Ей захотелось увидеть и услышать людей, почувствовать пульс жизни. Настроение было приподнятым.

Услышав сообщение о смерти Даниила, Веред онемела и впала в состояние шока. Пришедшая из другой комнаты мать, испуганно начала несильно трясти ее за плечи. Веред не отвечала и смотрела перед собой застывшим взглядом. Мать вызвала скорую. Веред увезли в больницу. Там она отказывалась от еды и не говорила ни слова. Ее жизнь насильно поддерживали капельницей. Через два месяца Веред тихо умерла перед рассветом, взглянув в окно на полыхавшую огнем звезду. Равнодушный к судьбам людей ее любимый ослепительный Сириус был единственным, кто видел ее последние минуты жизни через больничное стекло.

Через три дня после смерти Даниила Голденблюма Пирхи, вся в черном, стояла у его гроба в крематории. Она положила его страшный дневник с описаниями убийств ему в ноги. Густая вуаль закрывала ее лицо. Служащий не слышал всхлипов и не знал, плачет ли она. Время прощания слишком затянулось. Он довольно громко обратился к ней, думая, что она забыла, где находится:

— Мадам, пора прощаться.

— Я простилась, — сказала убитая горем Пирхи.

Служащий нажал на кнопку, и гроб медленно поехал в сторону полыхающего огня. Пирхи громко вскрикнула и упала без чувств.