Людмила Грицай - Затерявшаяся во мгле

© Людмила Грицай, 2020

ISBN 978-5-4498-0212-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это утро началось для Владимирова с резкой головной боли. Мигрени случались у него не часто. Но предсказать их появление он никогда не мог. Накануне ничего не особо предрассудительного он не пил, с друзьями не кутил, ночь без сна не проводил. Но вот — как всегда неожиданно — утро начиналось с ноющей остроты в висках, которая растекалась потом по всей поверхности головы. Традиционные таблетки почему-то не помогали. И майор каждый раз обещал себе, что обязательно проконсультируется с врачом по поводу этого непонятно откуда берущегося состояния, однако каждый раз, когда спустя 8—10 часов боль уходила, он забывал о своем намерении.

В этот ноябрьский день Владимиров стоял у окна своего маленького кабинета и смотрел на стену противоположного здания. Кабинет располагался на втором этаже и выходил окнами во двор, поэтому смотреть ему было просто не на что: стена еще одного здания полиции, два хиленьких деревца, непонятно кем и когда тут посаженные, негустая растительность весной, летом и осенью и сугробы снега зимой. В этом году зима встала рано, поэтому во дворе уже лежала приличная снежная груда.

Владимиров вполуха слушал Егора Левина, который хлебая из чашки быстрорастворимое кофе, весело рассказывал о своих новых любовных приключениях. Почему-то Егор всегда считал, что давно уже женатому Владимирову всегда интересно узнавать обо всех тех треволнениях, которые испытывал Левин в своих амурных делах. Впрочем, он регулярно заверял Дмитрия, что именно сейчас нашел ту прекрасную даму, которой вот-вот предложит руку и сердце, однако грядущая свадьба Егора почему-то всякий раз пугала, и он спешил завершить свои так романтично начинавшиеся отношения.

Будничность их беседы прервал неожиданный вызов начальника на внеплановое совещание. Поднявший на четвертый этаж Владимиров и Левин были поставлены перед фактом того, что они прикрепляются к следственно-оперативной группе, которая уже пятые сутки без какого-либо результата расследует исчезновение женщины тридцати шести лет. Рядовое, казалось бы, дело осложнялось тем, что женщина эта оказалось популярным в сети блоггером. Тысячи пользователей встревожились ее внезапной пропажей. Масло в огнь подлил один из ее френдов по виртуальному миру, который оказался другом в реальности. Именно он написал пост о том, что «снежная Флори» (таким был ник женщины) объявлена в розыск, ее местонахождение неизвестно и уже в полицию подано заявление на ее розыск. Этот пост быстро разошелся в сети, и сотни пользователей стали писать жалобы и предложения в высокие полицейские инстанции с просьбами ускорить это дело. Таким образом начальник отделения оказался как бы под своеобразным гнетом «народного контроля», который его никак не радовал.

— Интернет — штука хорошая, — ворчал раздосадованный полковник, — но иногда нормально работать просто мешает.

Поняв, что от них требуется деятельное участие, Владимиров и Левин сели на указанные им места в кабинете начальника, где как раз и шло совещание с участием данной опергруппы.

Несмотря на головную боль, Владимиров достаточно быстро понял суть случившегося.

Пропавшую женщину звали Мариной Владимировной Филатовой. Она проживала в доме по улице Интернациональной, в двухкомнатной квартире вместе с матерью и десятилетним сыном. С мужем развелась давно. Работала дизайнером в крупном мебельном центре. Скромная, внешне ничем не примечательная. Филатова 7 суток назад пришла домой как обычно в 9 вечера. Поговорила с матерью. Проверила уроки сына. В 10 часов ушла в свою комнату.

Утром в этой комнате мать ее не нашла. Все ее вещи лежали на своих местах. Телефон, даже сапоги и пальто — все осталось не тронутым. Был включен компьютер, горел свет настольной лампы. Вместе с ней пропали ее повседневные вещи: джинсы, джемпер, сумочка с ключами от квартиры и документами.

Мать почему-то сразу тревогу не подняла: решила эта шутка со стороны дочери. День ее пропажи был днем ее рождения. Были у нее такие причуды: исчезать, оставляя все свои вещи, ничего никому не сказав. Но раньше она пропадала часов на двенадцать, не более. Потом всегда объявлялась. Могла позвонить из другого города. В итоге мать написала заявление в полицию только спустя двое суток, когда окончательно потеряла надежду на благополучный исход этого дела.