Соня Лаврова - Убийство у камина

– Позвольте мне закончить, – сказал он, не зная, как ему удастся сохранить тон своего голоса. Вы вышли замуж за Даниэля и заставили его поверить, что он отец Шерр. Но он подозревал и поэтому никогда не любил девочку как отец, не так ли? Почему вы не сказали мистеру Куви? Она наклонилась. Было очевидно, что она не слышала, как человек, украдкой вошел в комнату.

– Он никогда не задавал мне вопросов о моей жизни с Даниэлем, – сказала она, – и мне было слишком стыдно, что я вышла замуж за такого человека, как Даниэль. Вы не знаете его, но мой муж настолько хорош, что, хотя он никогда ни о чем не спрашивал меня, я чувствовал себя обязанным дать ему какое-то объяснение, понимаете? -Неожиданно красноречиво произнесла она. Но представьте, что я могла ему сказать, что я могла ему дать… ничего! Люди указывали на меня на улице, как на монстра. Он должен был нести это; он не знал грязи. Он сказал мне, что отвезет меня далеко и обеспечит мне новую жизнь в месте, где меня никто не знает, он сказал мне, что я не виновата, что я невиновна. Вы действительно думаете, что я упустила единственный шанс в своей жизни, сказав Вам, что Шерр… незаконнорожденная? Тронутый, Арчири тяжело поднялся. Силой своего взгляда он попытался заставить стоящего позади нее мужчину вернуться на свое место, но Куви остался на месте, неподвижный, как будто у него не было ни тела, ни бьющегося сердца. Его жена была настолько поглощена собственным рассказом, что не замечала ничего из того, что происходило вокруг, однако в этот момент она, казалось, почувствовала что-то в окружающей среде, глухую страсть двух других людей, единственной целью которых было помочь ей. Она развернулась в кресле и со странной гримасой мольбы поднялась навстречу мужу.

Арчири ожидал крика, но его не последовало. Она пошатнулась, но когда она попыталась что-то сказать, она оказалась в крепких обьятиях Куви. Он только слышал, как она сказала:: – О, Тим! Тим! -Но он чувствовал, что его энергия покидает его и в голове остается только одна нелепая мысль. Это был первый раз, когда я услышал имя Куви.

Она больше не спускалась. Арчири предполагал, что больше не увидит ее, пока все снова не соберутся среди цветов, подружек невесты и свадебного торта. Бледная и замкнутая, Шерр сидела рядом с Гербертом, положив одну руку на его руку и с рукописью на коленях.

– Я чувствую себя такой странной, – сказала она. Как будто у меня новая личность. Как будто у меня три родителя, но я меньше всего знаю настоящего.

Воодушевленно. Герберт прокомментировал:

– Ну, разве ты не предпочитаешь иметь такого отца, человека, способного писать такие прекрасные вещи? – Но Шерр повернула глаза к тому человеку, которого Арчири должен будет научиться называть Тимом, и понял, что она уже выбрала.

Она протянула Арчири увесистую пачку бумаг и спросила:: – Что мы можем сделать с его работами?

– Я мог бы показать их знакомому издателю. – Однажды я написал часть книги… – улыбнулся он. Об абиссинских кошках. Я знаю кое – кого, кто может быть заинтересован. По крайней мере, я смогу что-то сделать, чтобы исправить ущерб, который я причинил.

– Вы? Вас не в чем упрекнуть.. – Куви встал между ним и молодыми. «Кроме разрушения одного брака, чтобы исправить другой», – подумал Арчири. Нахмурившись, пытаясь найти слова, Куви продолжал: – Послушайте, вы сделали только то, что я должен был сделать много лет назад: поговорить с ней. Правда, я не мог. Я хотел сделать все правильно. Теперь я понимаю, что можно быть чрезмерно сдержанным, слишком дипломатичным. Видите ли, я знал, например, что она никогда не любила Даниэля что он настоял, чтобы она вышла за него замуж. Я никогда не спрашивал ее о причине, которая заставила ее передумать, когда Даниэль вернулся из Бирмы согласиться на этот брак. Боже, помоги мне, я думал, это не мое дело! Она не хотела, чтобы я рассказывал Шерр о Даниэле, и было чертовски трудно заставить ее понять это двенадцатилетней девочке. – Не боясь сентиментальности, он взял свободную руку падчерицы и подержал ее на мгновение. Я помню, что даже злился на Мию, потому что она, казалось, противоречила всему, что он пытался сказать.

Шерр вспомнились слова матери.:

– «Неважно, что говорят папа и люди.. Твой отец не был убийцей.»

– И она была права, но я был глух. Теперь вы сможете рассказать мне все, о чем молчали все эти годы. И тебе тоже, Шерр, почему бы тебе не подняться к ней? Как еще совсем маленькая девочка, она колебалась, а потом на ее дрожащих губах нарисовалась нерешительная улыбка. Но послушание-счастливое и разумное послушание – было нормой в этом доме. Арчири проверил это несколько мгновений назад.