Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Сорвать маску-2, или Молчание вдовы [litres]

Никки выключила телевизор и уставилась в потолок.

Так вот о чем говорил Уильямс, когда убеждал ее уехать. Он знал, он уже все знал и трезво оценивал, в какую опасную заварушку угодил.

Гудман, Хеддон, Картер, Баден… так много людей носили маски.

И единственный человек, которого она не выносила на дух за его мерзкий характер, человек, которого она сама подозревала во взяточничестве и лжи, женоненавистник и расист, не гнушавшийся никакими методами, чтобы добыть нужные сведения, оказался ни в чем не замешан!

Когда в палату вошел хирург, она все еще смотрела в потолок.

Приняв слезы Никки за следствие боли, он извинился, что отменил морфин.

– Я понимаю, что боль очень сильна, но сейчас жизненно необходимо, чтобы вы были в сознании. У вас психологический шок, и мы не должны рвать связь с реальностью, погружая вас в мир иллюзий.

– Я понимаю, – сказала Никки, не переставая плакать.

Она понимала. Впервые за много месяцев.

Спустя два месяца

– Тетя Никки! Тетя Никки! Смотри на меня!

Лукас Адлер, десятилетний крестник Никки и старший сын ее лучшей подруги Гретхен, ехал на маленьком велосипеде, не держась за руль. Расставив руки и ноги в стороны, он балансировал в седле, словно клоун в цирке. Никки оценила трюк, искренне надеясь, что мальчик не свалится и не сломает себе шею.

«Хорошо хоть, что катается по газону».

Уже два месяца она гостила у Адама и Греты в их особняке в Беверли-Хиллз. Это было прекрасное место, словно созданное для того, чтобы полностью отключиться от пережитых ужасов и поправить здоровье. Здесь было уютно, звучали счастливые детские голоса, а на ужин вся семья собиралась за одним столом. Вполне достаточно, чтобы переключиться с тоскливых воспоминаний. К тому же Гретхен всегда была рядом, готовая поболтать и отвлечь.

– Ты жива, Никки, – не уставала напоминать подруга. – Ты выжила, пойми. На это должна быть причина, и ты ее найдешь.

– Я не выжила. Меня спасли. Есть разница. И спас человек, который является приверженцем всего того, что мне чуждо и противно.

Она продолжала упрямо называть Мика Джонсона расистом, сексистом и невоспитанным типом, какую бы роль он ни сыграл в ее истории. Втайне она понимала, что злость на детектива на самом деле была злостью на саму себя. Она недооценила Мика Джонсона, судила о нем поверхностно.

Как, собственно, и обо всех остальных.

– Да мне плевать на то, что он за человек. Пусть даже живет под мостом и питается отбросами, а по ночам гадит в подъездах. Мне не плевать на то, что он спас тебе жизнь. А в моей системе ценностей человек, который спас тебе жизнь, автоматически приобретает статус хорошего. И вообще дело не в нем, а в тебе. Как ты распорядишься своей жизнью дальше? Мы тебя очень любим, но не будешь же ты годами сидеть тут на крылечке и читать книжки?

По настоянию подруги Никки отказалась от практики, сдала свой офис в аренду и выставила дом, в котором жила с Дугласом и который Гретхен называла мавзолеем, на продажу.

– Ты богата, хороша собой, здорова и образована. Перед тобой много дорог, – говорила Гретхен, заботливо пододвигая ей журналы с объявлениями о недвижимости в Нью-Йорке. Переезд Никки в Нью-Йорк стал для Гретхен наваждением, и Никки подозревала, что подруга желает за ее счет реализовать собственные несбывшиеся надежды. – Ты же еще молода.

– Молода? – смеялась Никки. – Мы обе немолоды.

– Но и точно не старые, – приговаривала Гретхен. – Или ты хочешь до конца дней жить одна?

«А разве нет?»

Лукас бросил велосипед и теперь делал акробатические па на лужайке. Пройдясь колесом, он бросил гордый взгляд на Никки. Она подняла большие пальцы вверх и улыбнулась, а затем вернулась к чтению газеты.

Сегодня был первый день заседания по делу Хеддона Дефо. В числе основных обвинений – отмывание денег и коррупция. После смерти Дугласа, а может, и раньше, Хеддон участвовал в махинациях с денежными средствами, собираемыми на благотворительность, обеспечивая каналы выхода на рынок для Луиса Родригеса. На откатах Хеддон заработал несколько десятков миллионов долларов, равно как и другой участник цепочки, Уильям Баден. До своей смерти Баден сумел отмыть сотни миллионов, принадлежавшие Родригесу, при этом совершенно не обделяя себя. Уилл вкладывал деньги в любой бизнес, от магазинов до спорта, если благодаря этому удавалось отмывать деньги картеля. Что касается его жены Валентины, то ее работа с картелем насчитывала десятилетия. Фонды миссис Баден не только отмывали деньги, но и участвовали в секс-торговле, а также были причастны к убийствам и вымогательствам.