Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

— Странно, Эрика, — Марис впервые обратился к ней по имени. — Интересно, как ты меня вычислила? Как ты узнала, кто я?

Эрика выпустила колечко дыма.

— Не вычислила. Я тебя почувствовала всем своим существом, то была женская интуиция. Ни одному мужчине такое не понять. И это ни ты сам, ни твои друзья предусмотреть не могла. Мне оставалось только проверить свою интуицию, что было совсем не сложно. Во-первых, у меня есть твои фотографии. И не только твои, но и Розниекса, полковника Стабиньша, госпожи Спуре, Брегвадзе и других — тех, кто занимается нашим делом. Есть и видеоленты. Так что мы всех вас знаем, причем не только по внешнему облику, но и по манере держаться, движениям. Это мое изобретение. — Эрика явно гордилась. — Во-вторых, ты выдал себя сам. Ты так удивился, когда увидел меня, женщину. Насколько я понимаю, ты ожидал увидеть мужчину. А турку это было бы совершенно безразлично. Ты ожидал противника, противника для борьбы. А турок ждал просто партнера, даже приятеля по сделке. Реакция была совсем другой, так что ты плохой актер.

— С точки зрения психологической — верно подмечено, — согласился Марис. — У тебя можно поучиться…

— Учись, учись, пока еще есть время. Может, на том свете пригодится! — почему-то съязвила она, отчего Марис почувствовал себя как в тисках.

«И все же она очень истеричная женщина, — думал Марис. — «У нее нервы буквально оголены. И отчаянно борется сама с собой, сама себя убеждает в моей обреченности. Почему она решила, что я должен умереть? Ужасно!» — Мариса даже передернуло.

— И еще… В гостинице ты отказался со мной переспать. Это у тебя от советского воспитания. Стереотип сработал: с врагами нельзя путаться. А иностранцу и в голову бы не пришло отказаться… — она вдруг рассмеялась: — Конечно, с приклеенной бородой и усами, с нагримированным лицом рискованно лезть в кровать с женщиной. Да еще с такой, как я. Такая от страсти сорвет бороду и усы, размажет грим… Вот тогда я и решила проверить, что там у тебя в полиэтиленовых мешочках. Вошла в ванную комнату. Ты даже не догадался меня задержать. Там я обнаружила, что в мешочках простой мел. Тебе и в голову не пришло, что на этом ты и попался. Тогда я решила прихватить тебя с собой. Это было нетрудно. Надо было всего лишь прогреть в тебе джентльменские чувства. Ты ведь уже побежал однажды девчонке джинсы чистить… Перед тем, как придти к тебе, я два дня подряд наблюдала за гостиницей и знала, что ваши обложили ее ищейками. Я видела, как вы «устроили» Елену Спуре «регистратором», там же в вестибюле крутился Шота Брегвадзе. Я ваших людей чую издалека, так же, как ваши люди чуют наших. Вот почему я отправилась без провожатых и без прикрытия. Шла совершенно открыто. Все было рассчитано правильно, хотя и просто. Сначала твои ничего не поняли, но когда ты шепнул швейцару, решили нас выследить и напасть на след моего шефа Эглона и остальных. Это была еще одна ваша ошибка. Нет, Марис, меня голыми руками не возьмешь… Калачик с фургоном был заранее подготовлен и ждал меня на дороге…

— Кто твой шеф — Эглон? — как можно наивнее спросил Марис, чтобы иметь материал для микропередатчика.

— Эдгар Эглон, — тихо, но презрительно сказала она, — старый бандит, грабитель и убийца. Он хитер, как лиса, и жесток, как тигр. Злопамятен, как кобра, и алчный, как шакал. По нему уже давно виселица плачет. Но он всегда умел выбраться из любой ситуации. Теперь у нас командует и заграбастывает львиную долю себе. У него везде есть свои люди, и даже… даже в полиции. Паук спокойно, без угрызений совести уничтожит любого, кто встанет у него на пути…

— Ты его тоже боишься? — с легкой иронией спросил Марис.

— Боюсь, — просто и серьезно сказала она. Рядом с ним лежала не хитрая и коварная Эрика, а простая и добрая женщина, любящая своего мужчину.

— Сейчас он установил контакты с военными российской армии. Мы покупаем у них ракеты и продаем их арабским террористам. Они там убивают, а нам текут денежки — прибыль колоссальная, — глаза Эрики разгорелись, и она опять стала другой. — На мое имя в одном банке в Бейруте открыт счет, а на счету — очень солидная сумма в долларах. Правда, это не мои деньги… Марис, давай убежим! Мы оба — ты и я. Заберем деньги, скроемся где-нибудь в Южной Африке или в Бразилии, замаскируемся, купим коттедж с бассейном, машины. Остальные деньги положим в банк и будем жить безбедно на проценты. Нарожаем детей. Они будут благородного происхождения, не то, что мы… — лицо ее приобрело восторженно-мечтательное выражение, а мысли, видно, парили где-то далеко-далеко. — Будем жить в любви и согласии — ты и я. Разве мы не заслужили человеческой жизни?.. Ха! Старый оборотень дотянется своими длинными щупальцами до нас, доже если мы спрячемся на краю света, и тогда — конец, все… Он такой же, как осьминог, только щупальцев у него больше. Я даже деньги из банка взять не могу — старик не дурак. Но и Паук не может взять их без разрешения, потому что есть еще больший туз — он и Пауком командует.