Мари-Бернадетт Дюпюи - Скандал у озера [litres]

– Простите меня, – виновато произнесла Жасент. – Я так устала, что проспала здесь не один час.

– Не извиняйтесь, что вы, – ответил доктор, сочувствующе улыбаясь. – Я, как никто другой, знаю, как вы преданы нашей больнице. Что ж поделать, человеческий организм устроен так, что сон ему просто необходим… И ваши родственники это очень хорошо поняли. Двадцать минут назад я познакомился с вашим отцом. Он поведал мне о своих злоключениях. Бо́льшая часть территории его пастбищ затоплена, и он не сможет собрать сено для своих баранов.

– Они найдут чем питаться в летнее время, – сказала Матильда, вытирая посуду. – Садитесь же.

Она уверенными движениями поставила на стол три чашки, два фарфоровых графина, сахарницу и тарелку с золотистым печеньем.

– Доктор, зачем вы сюда приехали? – спросила Жасент вполголоса, опускаясь на табурет.

– Матушка-настоятельница сейчас находится в женской обители Сен-Прима. В этом нет ничего удивительного, так как это заведение содержится сестрами из Нотр-Дам-дю-Бон-Консей в Шикутими.

– Мне это известно, – коротко ответила Жасент. – Я закончила там среднюю школу.

– Я не знал. Но дело не в этом. Одна из воспитанниц страдает от сильнейшей астмы. Меня попросили приехать сюда на такси, чтобы на нем мы могли отвезти девушку в больницу Роберваля. Пока ее готовят к поездке, у меня образовалось свободное время, и я решил воспользоваться им, чтобы выразить свои соболезнования вашим родным. Мне сказали, где их найти, и я отправился к мсье Лавиолетту, вашему дедушке. Ваша сестра Сидони, с которой я до этого времени не имел удовольствия познакомиться, сказала мне, что вы провели ночь у этой дамы… Полагаю, вы и есть Матильда?

– Да, это я. Я работаю на господина кюре и Господа нашего, доктор. Еще я ухаживаю за покойными. Вчера я нарядила Эмму в последний путь.

– Да, действительно, мне говорили… Скажите, вы не заметили на ней ничего необычного? Подозрительные следы, может, какую-то рану в интимной области? Поверьте моему опыту, когда происходит нечто необъяснимое, стоит отнестись к этому с подозрением… Как мы можем быть уверенными в том, что Эмма просто утонула? Разрешите дать вам совет, Жасент. Свяжитесь с полицией и попросите их сделать вскрытие. Кто знает?..

– Но зачем? – испуганно воскликнула Жасент; решительный тон, которым доктор высказал свои предположения, насторожил ее. – Эмма утонула, ее нашли в воде. Зачем же додумывать какие-то страшные события? Нужно позволить моей сестре упокоиться с миром. Я никогда не допущу, чтобы ее резали, чтобы издевались над ее телом!

Иван Гослен кашлянул, допивая кофе под пристальным взглядом Матильды.

– Простите меня, Жасент, я никоим образом не хотел задеть ваши чувства, – сказал доктор. – Однако как только я приехал в Сен-Прим, едва ступив ногами на землю, я тут же узнал, что ваш брат подозревает в убийстве Эммы некоего слабоумного парня, Пакома. Может быть, он это совершил неосознанно; одно необдуманное движение – и готово… со слабоумными такое случается… Нужно как минимум внимательно осмотреть тело вашей сестры.

– Вам лучше уйти, доктор Гослен, – отрезала Жасент. – Смерть Эммы касается только меня и моей семьи. Посторонним не стоит вмешиваться.

После этих слов Жасент резко поднялась. Поведение доктора разозлило ее. Видимо, ему казалось, что он повышает свою значимость, выдвигая глупые гипотезы. Она внимательно смотрела, как он прикуривает. Возраст Гослена приближался к сорока годам. Он уже заметно начинал лысеть и носил очки. В его крупных чертах лица было что-то отталкивающее, но что именно – сказать было трудно. Тем не менее малопривлекательная внешность отнюдь не мешала ему чувствовать себя обольстителем.

– Не беспокойтесь, доктор, – вмешалась Матильда, – у меня тоже возникла такая мысль, поэтому я внимательно осмотрела бедняжку, когда мыла ее. На теле нет ни ранений, ни следов от побоев или насилия. Мы никогда не узнаем, что произошло той ночью на берегу озера, и нам нужно дать Эмме спокойно отойти в мир иной.

– Что ж, если вы в этом уверены… – пробормотал Гослен, откланиваясь. – Я просто хотел предложить вам свою помощь. До свидания, Жасент, до свидания, мадам. И спасибо за кофе, он превосходный.

Матильда закрыла за Госленом дверь. Сегодня на ней было льняное серое платье, а на широкой груди красовалась разноцветная шаль. С возрастом резкие черты ее лица стали мягче, однако матовый цвет кожи и волевой лоб остались прежними. Она поменяла прическу. Вместо вчерашнего пучка, собранного на затылке, теперь ее голову венчала толстая коса.