Мари-Бернадетт Дюпюи - Скандал у озера [litres]

«Это Господь заставил выйти Одноглазого из своего логова! – подумала молодая женщина. – Всю зиму он разъезжает по краю на своих санях, не страшась бурь, а в кармане у него всегда хоть шаром покати. Что, если я рискну…»

Когда Жасент как можно громче окликнула мужчину, его упряжка отдалялась от нее по заледенелой дороге и была уже довольно далеко. Каким чудом он услышал ее? Жасент не могла этого понять. Но собаки остановились, и ей удалось поговорить с хозяином животных, который был явно ошеломлен тем, что к нему обратилась такая красивая женщина. То, что она ему предложила, удивило его еще сильнее.

– Мне отвезти вас отсюда, с противоположного конца озера, в Сент-Жан-д’Арк? С чего бы мне этим заниматься? Я вам не такси! Придется хорошенько мне заплатить! – дерзко ответил он.

Жасент не была удивлена: в своей профессии ей доводилось встречаться с разными типами.

– Это ради благого дела, мсье Жозюэ, к тому же я намерена хорошо вам заплатить – вы сможете сами назначить мне цену. Мы с супругом будем готовы завтра утром. Вы не понесете никаких затрат. Я заплачу вам за комнату и ужин в гостинице Перибонки, а также за мясо для ваших собак.

Обрадованный такой небывалой щедростью, Одноглазый быстро согласился. Ему нравились приключения и риск.

– Вы местная медсестра, не так ли? Я вас уже видел. Скажите-ка, вы болтаете как настоящая дама! Я согласен на сделку с вами, но отвезу вас в деревню – не хочу, чтобы зеваки с главной улицы потом распускали сплетни.

Жасент с радостью согласилась. Она выигрывала время, одновременно открывая для себя этот вид транспорта, который так очаровывал ее в детстве, когда она видела, как похожие упряжки пускаются в путь по замерзшему озеру. Старик Жозюэ ликовал – он въезжал в Сен-Прим в очаровательной компании!

– Где вы живете? – спросил он.

– На улице Лаберж.

– Мы выезжаем на рассвете. И хорошенько укутайтесь. Неплохо было бы захватить с собой термос с кофе.

– Я позабочусь об этом. До завтра! – крикнула счастливая медсестра, выпрыгивая из саней под удивленные взгляды зевак.

До самого возвращения мужа она хлопотала по дому, превратившись в настоящую фею домашнего хозяйства. Она позволила себе лишь короткий перерыв, чтобы пообедать кусочком сыра и ломтиком хлеба.

Воспоминания об этих хлопотах не покидали Жасент и на следующий день, когда в санях Пьер крепко прижал ее к себе. Собаки быстро бежали, виляя хвостами. Сидящий на полозьях хозяин был неестественно молчалив. Стоял сильный мороз, и над бескрайним пустынным простором озера парил вызывающий изморозь туман.

«У меня получилось! – радовалась Жасент. – Наш домик великолепен, развешанные по стенам гирлянды из золотистой бумаги смотрятся просто чудесно, веточки елки в широкой вазе из красной глины – тоже».

Вначале месяца она втайне от мужа купила в универсаме рождественские украшения: три золотистых фетровых ангелочка, звездочки из блестящей лакированной бумаги и крошечные свечи, которые нужно было вставлять в металлические подсвечники.

«Я все успела закончить, ведь меня подстегивало счастье! Дедушка присмотрит за Томми, самой что ни на есть домашней собачкой, и я успела даже помолиться у изголовья ложа кюре. Его лицо казалось таким ясным, умиротворенным! По крайней мере, его страданиям пришел конец. Его тело будет перевезено в Шикутими на поезде…»

– О чем ты думаешь? – спросил Пьер, сильнее прижимая Жасент к себе.

– Вспоминаю вчерашний день, он выдался очень насыщенным. Я хотела сделать тебе сюрприз, и у меня получилось. Каким же сердитым ты был!

– И у меня были на то причины. На стуле приготовлена наша одежда в поездку, повсюду – милые украшения, а Сидони заливается слезами на нашем диване!

Из-за скрежета полозьев на затвердевшем снегу он был вынужден говорить Жасент прямо в ухо.

– Я очень рада, что сестра зашла немного поболтать. Так мне удалось рассказать ей хорошую новость об Анатали, как я и планировала раньше. Когда ты пришел, я только закончила свой рассказ и Сидони расчувствовалась.

Пьер принял решение не портить сестрам настроение – возможно, Сидони и Жасент постигнет жестокое разочарование, но они не хотели ничего слушать.

– Я не скажу ни слова ни родителям, ни дедушке, – решила Сидони. – Если приятного сюрприза по вашему возвращении не получится, этот новый удар судьбы придется вынести только нам.

Благодаря общению со своим женихом Сидони научилась изъясняться более конкретно и в то же время более красноречиво. Журден осыпа́л ее трогательными знаками внимания, писал ей письма, когда им приходилось на несколько дней расставаться. Как любила повторять Альберта, молодые люди были очаровательной парой.