Наталия Костина-Кассанелли - Найти, чтобы потерять [litres]

Да, не все сразу! Маркиза улыбнулась и обвела безмятежным взором присутствующих, затем скромно потупилась, как это и приличествовало той, что, не щадя себя, помогала бедным. Бедные, бедные ее братья! И несчастная ее сестрица! Нераскаявшиеся грешники! Заблудшие овечки! Ничего, она наставит их на путь истинный! Она найдет средство! А также способ дать знать, почему она их убивает! Для них, своих самых родных и любимых, она придумает что-то другое… совсем другое… нечто совершенно особенное!

Нечто особенно болезненное и мучительное – но она это найдет.

Она постарается!

– Знаете, Лев Вадимович, – Ник Ник беспокойно трет руки, – я думаю, фактуры для нашей с вами книги достаточно. По крайней мере, в общих чертах. Наговорил я уже прям как на «Войну и мир»… И детство, и юность, и первая любовь… и даже дуэли, пусть и финансовые, но с достойными соперниками, да! Но что касается двух моих последних браков, которые были очень трагичны и так же скоротечны… Я долго сомневался, но все же пришел к выводу, что их можно и вовсе не упоминать.

Очень хочется сказать, что мне небезразличны две погибшие молодые женщины, истории которых меня лично потрясли. Одна сгорела в башнях-близнецах во время теракта в Нью-Йорке, а вторая решила составить компанию подруге, и на летном шоу во время прыжка с самолета у нее не раскрылся парашют. Единственный парашют, который не раскрылся на этом чертовом шоу за многие годы его существования, достался именно юной жене Николая Никитича! Который сейчас пришел к выводу, что этот эпизод лишний, как и тот, когда люди, заживо горящие в небоскребе, уже понимали, что их не спасет никакое чудо, – но звонили своим близким, чтобы сказать им, как они их любят… Возможно, Николай Николаевич был уязвлен тем, что его жена позвонила своим родителям и сестре, что она говорила даже с маленькими племянниками, но ему не сказала ни слова. Не захотела? Не знала, что сказать? Или просто не успела, откладывая страшный разговор с самым близким человеком на потом? Или почувствовала, что не может, не должна разбить ему сердце? И что лучше оставить надежду и еще день или два побыть в его памяти живой… заблудившейся в незнакомом городе, потерявшей телефон, деньги, банковскую карточку, напившейся до бесчувствия, бросившей его, наконец! – но живой… А он поступает с ней, а заодно и с той, что была после нее, вот так. «Фактуры достаточно».

Что ж, фактуры и в самом деле достаточно, но как быть с тем, что эти две молодые женщины существовали в его жизни? Спали с ним, пили кофе, сидя рядом и соприкасаясь локтями, смеялись его шуткам… Они были ! Жили вместе с ним и его интересами, планировали общее будущее… Да, мне лично этот человек кажется не слишком привлекательным, но большие деньги и большая власть имеют свое обаяние! И, возможно, они искренне были влюблены в Николая Никитича – почему бы и нет? Если Мария Соццани любила Иосифа Бродского до полного самозабвения, то почему же кто-то другой не может без памяти влюбиться в нашего коллекционера? Он невероятно амбициозен и зачастую нетерпим ни к какому другому мнению, кроме собственного, но по-своему колоритен и очень умен, наверное, даже слишком умен в своей области! И он успешен… во всем, кроме своих браков! Однако полоса матримониального невезения должна рано или поздно закончиться – так почему бы и не сейчас? Кстати, а где же Лин? Ладно, дуться прекрасно получается в выходные – но у нее же имеются и секретарские обязанности! Или же она решила выбить из жениха извинения и взять его измором, а до этого момента на работу ни ногой? А Ник Ник явно беспокоится, хотя и старается этого не показывать. Наверняка наш олигарх не привык, чтобы женщины с ним так обращались!

– Да, – киваю я. – Можно и опустить эти два эпизода. Мы же, в конце концов, не психотриллер пишем. Но, возможно, – осторожно говорю я, – у ваших двух последних жен были родные, которые могут… гм… обидеться? Если вы…

– Я не думаю… гм! – в свою очередь мнется и кашляет патрон, – что этим людям придет в голову читать мои мемуары… Да и где они возьмут книгу? Она же не будет продаваться на каждом углу! Я буду ее дарить… и только тем, кому сочту нужным… Хотя неисповедимы пути Господни!.. – уныло резюмирует он.

Вид у Ник Ника сегодня неважнецкий – он не столь ослепительно аккуратен и бодр, как всегда. Под глазами прорисовались отчетливые тени, шевелюра взъерошена, руки подрагивают, а взор рассеян. И даже штаны подозрительно мятые, будто он спал прямо в них! И еще он как будто все время к чему-то прислушивается… Ждет шагов Лин или хотя бы ее звонка?